Боевой выход - [32]

– Алга!

Заглушаемые бормотанием реки, чуть слышно заскрипели камни, и группа, подгоняемая близостью наступающего утра, двинулась в направлении уже виднеющихся впереди зданий.

Идрис со своими людьми, заночевав в тайном схроне, расположенном сразу же за двором надежного человека, рассчитывал выйти в путь на рассвете. Дело, по которому его отправил амир, не предполагало рискованной спешки. Во всех его действиях не должно было быть места случайности. Все, что ему предстояло сделать, было поэтапно расписано на бумаге и тщательно выучено. Куда, во сколько, как, где. По часам, по минутам, в точности придерживаясь графика. Идрис спокойно спал, зная, что едва забрезжит – его разбудят, но его разбудили раньше. Во дворе остервенело брехала собака.

Все оказалось даже хуже, чем мог предположить решившийся на эту авантюру Ефимов. Дома стояли едва ли не у самого уреза воды… с обеих сторон. Бивший во все стороны свет уличных фонарей слепил. У Сергея появлялась идея расстрелять их из бесшумников, но он быстро отказался от этой мысли. Звуки бьющегося стекла и стук попавших в абажур или столбы пуль (гарантии, что этого не произойдет, не мог дать никто) разбудили бы хозяев почище, чем скрип камней под ногами разведчиков. Оставалась надежда, что в домах все спят и их никто не заметит. Эта надежда рухнула с первым звоном поднимающихся звеньев собачьей цепи. Сидевший на привязи пес, смесь среднеазиатской овчарки и какого-то местного волкодава, лениво поднял морду вверх и первый раз, так, чтобы только обозначить свое присутствие, негромко брехнул. Затем, видимо, недовольный, что потревожившие его сон никак не отреагировали и вместо того, чтобы повернуть назад, как ни в чем не бывало пошли дальше, сердито рявкнул и зашелся в долгом, неприличествующем такому большому псу лае. Спецназовцы, понявшие, что теперь уж точно терять нечего, подхватились и перешли на бег, спеша как можно быстрее покинуть освещенное пространство. Вскоре устье речушки осталось позади, и лишь сидевший на цепи пес продолжал обеспокоенно лаять, а головной дозор разведгруппы вновь перешел на шаг.

Никто не видел, как отдернулась и тут же задернулась занавеска на окошке выходившей окнами на речушку спальни. Человек за окном покачал головой и, сильно сутулясь, шагнул в глубину комнаты.

Когда группа удалилась от освещенного пространства на несколько сот метров и растворилась в темноте утренних сумерек, Сергей догнал впереди идущего Тушина и приказал остановить группу. Светало. Стоило оглядеться, прежде чем решить, как двигаться дальше. Впрочем, выбор оказался небогатый – передвигаться по руслу реки в свете наступающего дня, тем более что их уже могли видеть, было нельзя. Поэтому, остановив группу, Ефимов бросил взгляд вправо, влево, вдоль береговых обрывов.

В сумеречном свете раннего утра изгибы левого берега, находившегося по правую руку от топающих вверх по ручью разведчиков, просматривались довольно отчетливо. И сразу же стало ясно: пути там нет, он слишком обрывист, к тому же изрезан многочисленными большими и малыми оврагами, поросшими колючими кустарниками. Близ русла овраги превращались в многометровые расселины, а выше по склону, там, где они становились мелкими и легко проходимыми, вершина хребта зияла одной большой, покрытой чахлой травой проплешиной. Так что для дальнейшего пути оставался только берег правый, относительно полого поднимающийся вверх и плавно переходящий в заросшее лесом плато. Плохо было только то, что оно было густо заминировано. И если судить по карте минных полей, они (минные поля) в нескольких местах узкими языками спускались прямо к речному руслу. Но сделавший выбор Сергей рассчитывал, что на склоне весенние воды и осенние дожди успели смыть смертоносные штуковины в речное русло. К тому же привычка смотреть под ноги и не ступать куда попало прививалась бойцам еще на боевом слаживании.

«Будем идти, надеясь на собственный опыт и удачу, а там, глядишь, нам и повезет», – подумал Ефимов и махнул рукой, указывая направление движения.

– Чи, чи, чи, – переданная команда побежала по людской цепочке. Шедший в головном дозоре первым рядовой Прищепа обернулся, посмотрел на Юдина, увидев его направляющий жест, кивнул и, забирая влево, начал медленный подъем вверх по склону.

В том месте, где разведгруппа выходила на берег, он образовывал небольшой, сантиметров восемьдесят, обрывчик. Закинув на него ногу и ухватившись левой рукой за тонкую ветку одиночного куста, Ефимов подтянулся и наконец выбрался из речного русла. Светало. Стали видны контуры не только впереди идущего, но и идущего впереди него.

«Глядеть под ноги. Мины», – передал Сергей по цепи и невольно сам опустил взор вниз. Как оказалось, они шли по узкой тропинке, натоптанной тысячами ног. Только ходили здесь не люди, а мелкие коровы и большие темные буйволы.

«Отлично». – Ефимов, впервые встретив на сегодняшнем пути хоть что-то положительное, едва не присвистнул от удивления и радости. И на душе стало чуточку веселее. До точки, определенной комбатом, оставалось совсем ничего.

Место, выбранное командиром второй группы для организации засады, выглядело удачным буквально со всех сторон: с востока, где расположился головной разведывательный дозор, – крутой обрыв с видом на левый (противоположный), очень низкий по сравнению с правым берег и собственно русло небольшого ручья; справа (с южного направления), там, где заняла позиции первая тройка ядра, лес резко обрывался, открывая прекрасный вид на почти лишенный растительности склон; с запада (тут со своими «тыловиками» расположился старший сержант Шадрин) лесной массив пересекала тропа; а с северной стороны, где уже закончила устанавливать мину вторая тройка ядра, тоже лес, но относительно редкий и днем просматривающийся метров на сто пятьдесят, а то и больше. Так что по всему получалось, участок, определенный командиром батальона, Сергей со своей группой перекрывал с лихвой. Вот только впереди был еще целый день, и сидеть вот так, ничего не делая, Ефимову было тоскливо.