Боевой вестник - [51]

— Хорошо, государь.

— Только волосы накладные снимите, — подал голос барон. — И накиньте капюшон. Ни к чему, чтобы все его разглядывали. И если кто спросит…

— Меня никто не спросит, — не дал ему договорить Вэйлорд.

* * *

Наверное, больше других повезло птицам: они могли взирать на королевский замок с большой высоты, откуда он представал во всем великолепии: огромный круглый донжон с высоченной башней вестников в центре; в три стороны из донжона росли каменные мосты, соединяющие его с широкими башнями пониже. В южной башне сейчас находился король с бароном тайных дел, северо-западная была башней клиров, северо-восточная — башней иноземных дел, в ней располагались покои посланников. Все три походили друг на друга, отличаясь лишь звуком колоколов и гербами: черный ворон — символ тайных дел, солнечный диск с двенадцатью заостренными лучами — символ колесницы и двенадцати детей Первобога, солнце, садящееся в чашу, — символ мироздания, герб башни иноземных дел.

Между клирской и иноземной башнями был главный вход в замок, к которому вела каменная лестница. А вокруг раскинулись сады, тренировочный двор, беседки, малое ристалище. Вдоль крепостных стен вокруг замка тянулись казармы королевской стражи, жилища прислуги, конюшни, бани, склады и кузница. Все это величие и великолепие лучше всего можно было осознать, лишь взирая сверху. Но человеку не дано летать, и Вэйлорд вместе с Симидаром Фэтчем шли через яблоневый сад по узкой каменной дорожке.

— Этот сад разбит принцем Претором Эверретом, младшим сыном Хлодвига Третьего, после которого на трон взошел Леон Второй, прадед нынешнего короля, — тихо говорил Вэйлорд.

— Угу… — отозвался Фэтч.

— Не угу, а запоминай!

— Да, господин, простите…

Колокол в башне вестников отбил шесть раз, извещая о текущем времени и распугивая голубей. Тени деревьев заметно выросли: солнце клонилось на запад. За стеной со стороны рыбачьего поселка усилился крик чаек: видимо, причалила очередная шхуна с богатым уловом. На утесе Плачущей Девы показались три всадника городской стражи. Это было почти самым высоким местом в Артогно, с которого можно наблюдать за городом. Выше утеса была только башня вестников.

Показывая замок и округу, лорд Вэйлорд старался избегать лишних встреч и поменьше попадаться людям на глаза. Пусть ему не нравилась задумка короля, он все же принимал желание Хлодвига держать все это в тайне. Лишь однажды он подошел к стражнику на посту и что-то шепнул, после чего тот бегом бросился исполнять приказ, а Вэйлорд и Фэтч продолжили прогулку.

Пройдя яблоневый сад Претора Эверрета, Нэйрос слегка замедлил шаг. Любопытно, что же ссутулившийся Симидар думает о своей участи? То, что напуган, и так видно. Хотя он смог настолько преобразиться, что даже прикрикнул на короля, когда последний это приказал, а значит, ему по силам совладать со своими страхами. Понимает ли это сам Фэтч? Можно прямо спросить. Только Вэйлорд по своему жизненному опыту знал, что слова не так откровенны, как поступки или глаза. Уста же лгут практически всегда. Но беда в том, что и взгляд Фэтча менялся, когда преображался он сам. О нем трудно судить по взгляду.

Разумеется, Вэйлорд не мог ему доверять. Он вообще никому не доверял. Наверное, только Хлодвигу, да и то потому, что они немало пережили вместе. А вот доверяет ли ему Хлодвиг? Сомневаться в этом, наверное, глупо, но уж больно многие сомнения Вэйлорда король не воспринимает всерьез. В том числе и тревогу из-за всей этой затеи с подменой. Впрочем, можно было уже привыкнуть к характеру короля. Иной раз, одержимый идеей, он бывал настолько самоуверен, что любое возражение принимал за признак скудоумия собеседника. Да и возражать королю смели очень немногие: королева Анриетта, принц Леон и больше других — сир Нэйрос Вэйлорд.

— Куда мы идем, господин? — спросил Фэтч, взглянув на серое каменное строение у крепостной стены.

Над строением высилась труба, из которой шел дым. Под навесом было сложено множество дров и древесного угля.

— Это кузница. Во дворце есть свой мастер кузнец и три подмастерья. Но иногда здесь и я работаю.

— Вы? — удивился Фэтч. — В кузне?

— Чему ты удивляешься? Я был кузнецом когда-то.

Они вошли; света в кузнице было мало, стойкий жар затруднял дыхание. По углам и вдоль стен были аккуратно размещены заготовки, материалы, инструменты: здесь были гвоздильни, зубила, различные клещи и кузнечные молоты, чеканочные молоты, паяльники, подсеки, настилы для фигурной ковки и многое другое. В центре располагался кузнечный горн с большими мехами, рядом наковальня и бадья с водой.

Хозяев всего этого в полумраке удавалось разглядеть далеко не сразу. У горна, грея металлический прут, стоял рослый мужчина лет сорока в черной одежде. Длинные черные волосы слиплись, будто от влаги.

Взглянув на человека у горна, Вэйлорд удовлетворенно кивнул: стражник успел выполнить поручение.

Человек повернулся к ним, и в скудном свете, проникающем сквозь дверь, им предстала жуткая картина. Вся правая сторона его лица была сплошным бурым ожогом. Угол рта был обожжен настолько, что казалось, человек постоянно зловеще улыбается, показывая зубы. Складки возле глаза создавали гримасу непрерывной боли. Изуродованную часть лица он старался скрыть свисающими волосами, шею — алым платком.