Боевой клич - [7]

— Тихо, женщина. Вечно ты из мухи слона делаешь. Что в этом плохого?

— Ей нужно встречаться и с другими парнями, она же никого, кроме Дэнни, не знает и, по-моему, знать не хочет.

— Если тебя это так волнует, то, как тебе известно, он скоро уезжает в колледж.

— Вот поэтому я и не хочу, чтобы Кэтти чувствовала себя связанной.

— Слушай, пусть они сами решают. Так будет лучше.

— Но, Марвин...

— Дэнни славный парень, и я рад, что он встречается с нашей дочерью. Надеюсь, что там, в колледже, его не уведут из-под носа у Кэтти, Это и будет им испытанием разлукой. А все остальное пусть решают сами.

Сибил вздохнула и снова принялась за вязание, когда в дверь позвонили.

Нацепив подтяжки, Марвин пошел открывать.

— Привет, Дэнни.

— Добрый вечер, мистер Уокер, здравствуйте, миссис Уокер.

Кэтти тоже вышла на звонок.

— Привет, Кэтти. Я знаю, ты должна заниматься, но мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Кэтти посмотрела на отца. Тот кивнул.

— Идите, только ненадолго.

Пока Кэтти одевалась, Дэнни ждал ее на скамейке во дворе.

— Что ты хотел мне сказать?

— Даже не знаю, с чего начать, — Он не сводил глаз с ее лица.

— Ты уезжаешь, так? — подсказала она.

Он кивнул.

— Ты записался добровольцем в морскую пехоту, — едва слышно продолжала Кэтти.

— Откуда ты знаешь?

Она отвернулась, чтобы скрыть слезы.

— Я с самого начала войны знала, что ты это сделаешь. А на новогоднем вечере ты меня так поцеловал, словно прощался... Когда ты уезжаешь?

— Через несколько дней.

— А как же колледж... и все остальное?

— Придется подождать.

— А мы?

Он промолчал.

— Дэнни, ты действительно должен это сделать?

— Да.

— Но зачем?

— Лучше не спрашивай. Я и сам уже сто раз себя спрашивал. Что-то внутри ноет, точит... не могу объяснить.

— Я могу. Это потому, что ты — это ты.

— Малыш... я. — Он запнулся, подбирая слова. — Я хотел бы, чтобы ты вернула мне кольцо.

Она побледнела, и он торопливо заговорил, пытаясь объяснить:

— Понимаешь, колледж — это одно, а здесь я не знаю, когда вернусь и вернусь ли вообще. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной ждать меня. Тем более, что мы не знаем, насколько серьезны наши чувства. Возможно, ты еще передумаешь.

— Я никогда не передумаю, — прошептала она, не сводя с него глаз. Слезы текли по ее щекам, и она даже не пыталась их скрыть.

— Солнышко, не плачь, только ради всего святого, не плачь. — Он обнял ее. — Я же делаю это для тебя.

Может, ты захочешь встречаться с другим парнем, пока меня не будет.

— Да никто мне не нужен, кроме тебя, — сквозь слезы проговорила она.

— О Господи, — вырвалось у него. — Правда?

— Да... да... да... Я хочу быть твоей девушкой и только твоей.

— Ты хоть понимаешь, на что идешь?

— Мне все равно, лишь бы знать, что ты мой.

— А что скажут твои родители?

— Все равно...

— Зайчонок... малыш... я даже не знаю, что сказать. Ты станешь писать мне?

— Хоть каждый день. Я буду ждать тебя. Сколько нужно, столько и буду ждать.

Он осторожно вытер слезы с ее глаз.

— Теперь получается, что мы вроде как помолвлены.

Она кивнула и робко улыбнулась.

— Столько ночей, котенок, я мечтал о тебе... как я скажу тебе...

— Я тоже.

— Я люблю тебя, Кэтти.

— Я тоже. Я очень люблю тебя, милый.

Утром поезд был уже в Канзас-Сити. Очередная партия призывников. Поезд гудел от разговоров, сплетен, сальных шуток. О'Херни со своей бандой допили последнюю бутылку и пошли побираться по всему поезду. По пути они учинили две драки, но потом набрали достаточное количество спиртного и снова вернулись в свое «казино». В Эль-Пасо О'Херни пытался заманить в поезд патриотически настроенную молодую особу. Он уже прикидывал, что до Сан-Диего ее услугами успеют воспользоваться человек двести. По пять долларов с носа будет в самый раз, а потом... Его планы грубо разрушил появившийся сержант, который коротко и в энергичных выражениях предложил девице уматывать, пока не поздно. Что она и сделала, невзирая на патриотизм.

О'Херни и компания продолжали бузить, пока в Дугласе в поезд не пригласили военную полицию...

Предпоследняя остановка в Тихуане. Все восемьсот человек прилипли к окнам, во все глаза глядя на южную экзотику.

— Интересно, нас будут встречать с оркестром?

— А почему нет? Мы ведь первый батальон с востока.

— Надеюсь, моя синяя форма уже готова. Я бы хотел пройтись сегодня по городу уже в форме.

— А я слышал, что пару недель нас вообще выпускать не будут.

— Спокуха, корешок, уж я-то сегодня сорвусь в Сан-Диего.

Поезд плавно подкатил к перрону и замер. У перрона стояла длинная колонна крытых грузовиков, возле которых суетились сержанты и капралы. Форма у них была зеленая, а вовсе не синяя. Это насторожило новобранцев.

— Контингент из Филадельфии и Балтимора! Ваши грузовики номер тридцать шесть и тридцать восемь. Построиться! Перекличка!

Колонна двинулась к базе морской пехоты, провожаемая криками моряков с улиц Сан-Диего:

— Ох, пожалеете, ребята!

— Хлебнете сполна!

Тоску несколько скрашивали жара и экзотическая природа. Для жителей Атлантического побережья все было в диковинку. А потом колонна въехала на военную базу. Призывников построили на огромном плацу и повели к видневшимся вдали палаткам. Подойдя поближе, все по очереди стали разглядывать большой фанерный щит с надписью: