Боец тишины - [20]

— Как дела, Швед? Не затосковал на чужой земле, не заскучал с нашими русскими?

— Скучать с нашими русскими на воле не то, что с нашими шведами — в тюрьме.

— Это точно.

— Я в Карелию через неделю рвану.

— Отпустили?

— Отпуск все же.

— Вперед в поход?

— Точно, Охотник. Не все же мне на экран смотреть. А главное, — Вейкко приедет.

— Это финн экстремальный, старый походный приятель?

— Финн — я про него писал.

Право, смешно думать об их сложной дружбе, граничащей с враждой. Не попали бы они оба волей судьбы на чужбину — никогда бы им и в голову не пришло так в поход пойти. А на чужой земле они, как чужие для других, приноровились друг к другу и привязались с годами так, что друзьями стали, — не разлей вода. Мне и вспомнить трудно, когда швед и финн в одиночку что-то на нашей земле вытворяли.

— Помню. Тайное веселье затеваете?

— Не то, что тайное, но не все в курсе, что Вейкко в пограничную зону поедет. Понимаешь?

— Я все понимаю, Швед.

— Мы ведь все люди. Верно?

— Все не все — не важно. Важно, что я всех людей понимаю.

— Присоединяйся, Охотник. С нами не заскучаешь.

— Нет, никак. Мне пока скучать некогда, Швед.

— Давай к нам, как надумаешь. Ты недалеко — тебе наш костер виден будет.

Конечно, сейчас так ему и скажу, что в Норвегии. Не хватало мне только моего норвежца к шведской истории приплести. Шведы ведь к норвежцам подходят насторожено и недоверчиво, как датчане к шведам. Так уж повелось — все скандинавы друг друга с трудом терпят. Рядом они все вроде, а все старое поминают, как мы с поляками и немцами. Один я меж всеми ними хожу спокойно не другом, не недругом.

— Не пытайся меня проследить — не получится.

— Постараюсь — получится.

— А ты не старайся.

— Решил? Не идешь с нами?

— Нет. У меня иной поход в планах намечен — повеселее вашего.

— Давно ты не объявлялся вообще.

— Да, дела были. А теперь к тебе дело появилось. Не в службу, а в дружбу. Только в дружбу так же сложно, как в службу.

— Попал в очередную передрягу?

— По канату иду под куполом высоким — страховка мне нужна. Выручишь?

— Не вопрос.

— Вижу, ты готов из виртуального пространства выйти на время. А войти, готов?

— Как у наших русских говорят, — «Всегда готов!».

— Рад, что ты так к делу подходишь. Открывалка мне нужна надежная, Швед.

— Для пивных бутылок?

— Нет, крепкие напитки в плане предстоит распить. Такие крепкие, что бутылки с тремя пробками.

— Да ты, вижу, всерьез веселиться собираешься.

— Тебе тоже весело будет. Так что времени не теряй.

— Не терпит?

— Терпит время, только ты его не тяни. Оно, как кошка, — за хвост потянешь, оцарапает. Требования к открывалке чуть позже получишь.

— На старом складе оставишь?

— На прежнем хранилище хлама. Позже посмотришь. Поищешь — найдешь. Получишь — отпишешься. Я на связи завтра вечером буду.

— Вопросов нет — ответ будет.

— Отлично, Швед. Сообщишь, как только будет готово.

— Как только, так сразу.

— Конец связи.

Неплохой он хакер — Швед, хоть звезд с неба и не хватает. Правда, хакеры, хватающие звезды, часто не способны понять, что не всегда находятся в виртуальном пространстве. И звезды, схваченные ими, как правило, — виртуальны. А Швед — понимает. Он на реальные звезды крючки точит — на рыбалку, как я на охоту, выходит регулярно и цепляет звезды к крючкам исправно, как я к погонам. Он серьезный специалист — Мартин. И просто — парень хороший. Никаких сложностей с ним никогда не возникает. И сотрудничать он согласился просто — из-за своих соображений. Ни пугать его не пришлось, ни покупать. Мне и подход к нему не пришлось искать — похожи мы с ним, хоть с вида и не скажешь. Я человек с внешней прохладцей, смеющийся надо всем и всеми молча, а он… Я мысленно рассмеялся, вспоминая его тонкий рот, вечно растянутый от уха до уха веселой ухмылкой. По лицу этого белобрысого, долговязого и костлявого, как смерть, взломщика виртуальных дверей сразу видно, что он — добрейшей души человек. А по моему лицу этого никогда не скажешь… по моему лицу никто ничего никогда сказать не может. А, может, просто и сказать нечего? Посещают меня такие мысли порой. Может, у меня не только лица нет, но и — души? Может, у меня не только зеркало души мутно, но и — душа смутна? Это все из-за Шлегеля. Так и не идет из головы. Нет, не пойдет так. Запущу я лучше в голову шведского товарища.

Хотел бы я вообще его другом быть. Сражаемся мы с ним по одну сторону — у нас с ним один враг и одно правое дело. Я для своей страны стараюсь, он — для своей. Правда, шведы пока считают его предателем, и ему после провала приходится прятаться на наших территориях. А я его предателем не считаю — он понимает, что происходит, и поступает, как преданный своей стране и народу неглупый человек. Обычно я призираю тех, кого вербую, а его — уважаю. Только не судьба нам с ним общаться друг с другом, как человек с человеком, — под своим именем, под своим лицом. Точнее, я его знаю, а он меня… Он, считая, что я его соотечественник, знает меня в одном из служебных обличий и под одним из служебных имен, как и все остальные… кроме Игоря Ивановича, который знает обо мне больше всех других, да и то — далеко не все. Мое дело находить друзей не для себя, а для — страны. Мое дело — выискивать и друзей, и врагов… выслеживать их и выведывать у них тайны, убеждать их или давить на них и, при нужде, убирать их. Я — охотник. И охочусь я в стае, как волк… только и одинок я, как волк.