Бобби Пендрагон. Связной между мирами - [82]

Ну, здорово. Как будто мне мало, что я чувствовал себя виноватым в том, что происходит сейчас, так ей еще надо было напомнить о том, какую роль я сыграл в смерти Озы. Но я не мог на нее сердиться, ведь Оза была ее матерью. У нее были все основания злиться на меня. Только несправедливо всю вину взваливать на меня. Все-таки Маллос и Бедуванские рыцари тоже имеют к этому кое-какое отношение.

Мы все воззрились на дядю Пресса, ожидая, как он отреагирует. Реакция его была несколько странной: он не показал, что опечален, просто кивнул, словно весть о смерти Озы была не более чем обычным фактом, который надо учесть. Видимо, он сознавал, что мы трое переживаем это гораздо сильнее, поэтому он положил рук на плечо Луры и сказал:

— Не грусти. Так и должно было быть.

Именно это сказала Оза перед смертью. Это что, девиз Странников? Если так, то он просто ужасный. Мне от этих слов легче не стало, да и Луре, я думаю, они ничуть не помогли.

— Всем отдыхать, — приказал дядя Пресс. — Завтра будет тяжелый день.

Он был прав — нам всем нужно было отдохнуть. Мы расположились в разных углах хижины, подальше друг от друга. Именно тогда я написал тот журнал, что отослал вам в последний раз. Лура и Алдер тоже писали. Мы все записывали свои приключения в качестве Странников, но, уверен, у каждого из нас был свой взгляд на то, что происходило. Не писал только дядя Пресс. Он улегся на одну из лавок и закрыл глаза. Я подумал: довелось ли ему хоть раз поспать с тех пор, как его поймали и отвели во дворец Бедуванов? Скорее всего, нет.

Я чувствовал, как в комнате нарастает напряжение. Может, у меня паранойя, но складывалось впечатление, что все остальные винят именно меня в том, что мы оказались в таком положении. Как только я поднимал глаза, Лура и Алдер тут же отводили взгляд. И я их не винил. Проиграв в уме события последних нескольких дней, я осознал неприятную истину — из-за меня положение на Дендуроне стало еще хуже. Если бы дядя Пресс не притащил меня сюда, его, может быть, не поймали бы рыцари. А значит, его не надо было бы спасать, и я бы не написал вам, чтобы вы прислали мне все эти вещи из дома. А если бы я не привез все это, то у Милаго сейчас не было бы возможности взорвать эту огромную бомбу. И если бы меня тут не было, Оза была бы еще жива, потому что… Если, если, если… Каждый раз, когда ты оглядываешься назад и говоришь «если», это значит, что ты в беде. Не существует никаких «если». Считается только то, что произошло на самом деле. И горькая правда заключается в том, что я запорол все возможности, которые у меня были. Даже когда я думал, что делаю что-то хорошее, все оборачивалось к худшему.

И в этот момент, словно подливая масла в огонь, начал пикать мой будильник. Я совсем забыл про него. Лура и Алдер встревоженно уставились на меня, они ведь и понятия не имели, что это такое. Дядя Пресс приоткрыл глаза и тоже взглянул на меня совершенно убийственным взглядом. Ни слова не говоря, я вскочил и кинулся в угол хижины. Там я сорвал с руки часы и выбросил их в отхожую яму. Думаю, это вполне надежное место, куда за ними никто не полезет. Свой армейский ножик я отправил туда же. Оглянувшись, я заметил, что все смотрят на меня. Это становилось невыносимым.

— Ну что вы смотрите? — крикнул я. — Да, я все испортил. Да, я притащил все это барахло из дома. Но это был единственный способ вытащить дядю Пресса. И ведь сработало, не так ли?

Никто мне не ответил. Они просто молча смотрели на меня, и меня это сводило с ума.

— И ни ты, Лура, ни ты, Алдер, меня не остановили, — добавил я. — Вы тоже пользовались всем этим.

— Но мы не знали, что этого нельзя делать, — тихо возразила Лура. — А ты знал.

С этим не поспоришь. Но я все еще был взбешен, поэтому выпалил:

— Я сюда не просился. Но у меня, кажется, не было выбора. Я не воин, как Лура и Оза. Я не рыцарь, как Алдер. И я не, я не… я уже не знаю, кем считать тебя, дядя Пресс, но уж точно я не такой, как ты! Не надо было тебе привозить меня сюда.

Я был готов подраться. Я хотел, чтобы они сказали мне, какой я слабак, и у меня был заготовлен хороший ответ для них — я бы согласился с ними. Я никогда и не старался казаться чем-то большим, чем обычный школьник из пригорода. То-то и оно. Я не революционер и не борец, и несправедливо обвинять меня в том, что я не оправдал их ожиданий. Я старался, как мог. И если этого недостаточно — что ж, очень жаль.

Но все случилось совсем по-другому. Дядя Пресс сел на лавку.

— Вы все, идите сюда, — мягко позвал он. — Сядьте.

Мы трое обменялись неловкими взглядами и подошли. Я понятия не имел, что будет дальше. Дядя Пресс заговорил настолько спокойно, что все напряжение, царившее в комнате, сразу исчезло. Я вспомнил, как Озе всегда легко удавалось всех утихомирить.

— Я понимаю, как это все для вас тяжело, — начал он. — Вы довольно долго и не подозревали, что вы Странники, и сейчас, наверное, это пугает вас.

— Я не понимаю, почему это случилось именно со мной? — сказал Алдер. — Почему мы должны быть Странниками?

— У меня даже не было выбора, — добавила Лура. — Это несправедливо.

И тут я понял, что все это время страшно было не только мне. Лура и Алдер тоже долго не догадывались, что им уготовано быть Странниками. Разница только в том, что они лучше подготовлены для этой миссии. Самое большее, чем я мог похвастать в этой области, это занятия карате по субботам, на которые я ходил, когда мне было десять. Обычно они заканчивались тем, что мне разбивали нос, и я убегал домой в слезах. Вряд ли это можно назвать подготовкой элитного воина. И здесь я явно выступаю не в своей лиге.