Блюз белого вампира - [38]

Ничего этого не случилось. Когда сердце у Джулса немного успокоилось, он забрался на матрас и разорвал один из пакетов. Хотел высыпать сухие гранулы, но не успел. Собака сунула голову прямо в пакет и набросилась на еду. Набросилась с такой жадностью, будто ела первый и последний раз в жизни.

Джулс смотрел на нее и впервые за последнюю неделю чувствовал, что счастлив. «Гляньте только на это», — подумал он умильно, а через секунду желудок его издал такой громкий и горестный стон, что даже сигнализация зазвучала тоскливее.

Джулс вдруг подумал, что с удовольствием присоединился бы к собачьей трапезе. «Эдак она все сожрет», — прикинул он почти с завистью. Эта случайная мысль натолкнула его на идею. Неприятную, даже отвратительную, но все-таки идею. Ведь он и правда мог присоединиться к собаке!

Джулс вспомнил время, о котором обычно думать очень не любил. Время, когда он оказался в таком же отчаянном положении, как сейчас. Тогда его уволили из офиса коронера, и легкая жизнь, которую ему обеспечивала эта работа больше тридцати лет, внезапно кончилась. Он оказался на улице и с ужасом понял, что за годы, проведенные в морге, на крови свежих покойников, успел растерять все охотничьи навыки. В полном одиночестве Джулс сидел дома и едва не умирал с голоду. В один из этих безрадостных вечеров он заметил, как в мусорной куче на соседском дворе валяются несколько наполовину пустых пакетов с собачьим кормом. Отчаявшийся, почти безумный от голода Джулс превратился в волка и набросился на объедки. Конечно, на ресторанную эта еда не походила, зато пару недель протянуть помогла. Потом Джулс придумал план с такси, и пища стала ему за себя платить.

С тех пор прошли годы. Джулс надеялся, что никогда больше в такую передрягу не попадет. Одно воспоминание о днях на псиной диете было оскорбительно. Питаться в зверином обличье — ниже вампир упасть просто не может. Кроме того, неизвестно, вынесет ли его волчий желудок твердую пищу. В человеческом облике Джулс ее давно не переносил. Собака все чавкала и чавкала, а истерзанный голодом желудок ее спасителя умолял — нет, требовал! — хоть какой-то еды. Любой еды! Джулс вздохнул, отполз к краю матраса и прислонился к стене. Потом закрыл глаза и мысленно представил полную луну.

Собака на секунду оторвалась от еды и жалобно заскулила. Воздух вокруг Джулса загустел, закрутился мелкими вихрями, и очертания его тела стали меняться. Через несколько мгновений он вцепился в пакет с кормом волчьими клыками, разрывая упаковку. «Удивительно, — подумал он, — до чего вкусно!» Может, вся эта реклама, в которой говорят, будто «наш собачий корм — просто объедение», не такое уж вранье? Первый пакет Джулс опустошил, забыв скинуть одежду. Второй проглотил с той же скоростью, что и первый. У содержимого третьего пакета вкус был изумительный, а у четвертого — почти такой же. И все-таки к тому времени, когда длинный нос Джулса добрался до середины мешка, из его брюха раздавалось громкое урчание. Покончив со своим кормом, он имел наглость сунуть нос в пакет подружки. Пара злобных укусов за морду и хвост быстро напомнили наглецу, что скромность — одно из украшений храбрости.

Наконец-то сытый, совершенно обессиленный от того, что съел так много и так быстро, Джулс почувствовал, как лапы разъезжаются в стороны, и под бременем невероятно раздутого брюха шлепнулся на матрас. Господи, как хорошо! Так хорошо ему не было с тех пор, как… как… в общем, не помнил он, когда ему в последний раз было так хорошо.

В блаженной полудреме сытости Джулс покачивался из стороны в сторону, мысли о еде отступили на второй план, и по-волчьи обостренные чувства стали улавливать сигналы из внешнего мира. Высоко над головой, в водосточных трубах, били крыльями сотни крохотных насекомых, и звук этот напоминал шум далеких рукоплесканий. От матраса исходили десятки неповторимых запахов — моча разных людей и животных, куриный жир, сперма… и еще один… Сильный, мускусный, он затмевал собой остальные запахи, сквозь ноздри пробирался Джулсу в вены, в мышцы, в кости и сводил с ума. Просто сводил с ума…

Джулс не мог почувствовать этого раньше, человеческим обонянием, но у его новой подруги, оказывается, была течка.

«Надо срочно превратиться в человека, — думал он, обнюхивая ее зад с таким вожделением, какого не знал никогда в жизни. — Надо срочно превратиться. Прямо сейчас, пока не наделал глупостей…» Однако не успел Джулс сосредоточиться на превращении, как оказался на сучке верхом.

Собака, сильно уступавшая ему в размерах, взвизгнула от боли, когда на спину легла такая глыба. Она попыталась вырваться, однако сильные волчьи лапы сдавили ей бока и не дали ускользнуть. Джулс никогда не думал, что способен двигаться так быстро. Тело его железными тисками сдавили гормоны. «Щенков! — кричали они. — Делать щенков!» Человеческая же часть сознания мучилась раскаянием. «Прости, детка. Прости меня. Я заглажу вину, честное слово. Тебе больше никогда не придется голодать…»

Все закончилось почти так же скоро, как бывало и в человеческом обличье. Джулс сполз с собачьей спины и обессиленно растянулся на матрасе. Он думал, псина станет злиться. Покусает, наверное, а потом убежит. В конце концов, другого он не заслуживал.