Блуждающая реальность - [136]
Таков взгляд, составленный на основе зороастризма, брахманизма, гностицизма, даосизма, учения о микро– и макрокосме Гермеса Трисмегиста и других мистериальных религий, в том числе (далеко не в первую очередь) ортодоксального христианства. Христианство можно добавить сюда, если рассматривать микроискры как множественных спасителей или Христов, составляющих единое мистическое тело, распространенное в темной сфере как в пространстве, так и во времени, однако обладающее одной психэ, которая каким-то образом является также и Богом – богом света или ян.
Всю эту космологию я перечитал и не нашел в ней ошибок. На самом деле я поражен. Она в каком-то смысле акосмична и определенно гностична, но очень радует меня новый, даосистский слой: привнесение даосизма избавляет ее от пороков конвенциональных дуалистических религий и связанных с этим проблем. Вместо подчеркивания моральных аспектов («добро против зла») она подчеркивает эпистемологические («реальное против нереального», что я могу понять). Низшая сфера гниет не потому, что зла, развращена, каким-то образом восстала, но потому, что, как показано на Гексаграмме 12, такова природа инь, так же как природа ян, – двигаться вверх. Об этом знали досократики (и Платон в «Тимее»): см. модель вихря и концепцию водоворота. Ян должен ассимилировать инь, чтобы не утратить целостность: т. е. ян должен преодолеть свое естественное стремление двигаться вверх и спуститься вниз. Не стоит ожидать, что инь сама поднимется к нему, – она лишена мудрости: только ноос способен понять, что должен компенсировать свои естественные склонности и сделать нечто для себя неестественное. Инь, так сказать, плотна и не способна мыслить: она не ноос, а сома; вместе ноос и сома (или психэ и сома) составляют единый универсальный организм. Снизойти в сферу инь – самопожертвование со стороны ян, в конечном счете это приводит к успеху, но стоит ему больших страданий: он теряет память, способности и возможности; превращается в псевдоинь, буквально скрывается в сфере инь, как если бы он действительно был инь, вплоть до того, что забывает (пока вновь не вспомнит), кто он. Таковы муки, которые испытываем здесь, в нереальном, но плотном мире инь, мы, следы ян: здесь мы не дома. Мы добровольные изгнанники, отчужденные и одинокие, нарушившие законы собственной природы ради необходимой цели – цели спасения. Инь это понять не способна, и, пока на нас не снизойдет анамнесис, мы тоже не понимаем смысла своих страданий. Со временем для нас все откроется; а тем временем мы тоскуем по своему истинному дому, которого почти не помним, но глубоко ощущаем потерю. Поэтому мы полагаем, что наказаны: это ощущается как наказание, и мы ошибочно выводим из этого, что согрешили. Напротив: ныне мы отвергли радость, чтобы потом вернуть ее во всей полноте и для всего творения; мы – само Божество, страждущее от необходимости быть тем, чем не является, ради конечного восстановления красиса (как учил об этом Эмпедокл) – единства в любви.
Если какой-либо христианин станет это отрицать, пусть прочтет, что говорит об этом Евангелие от Иоанна, и сам увидит сходство.
Если это станет отрицать даосист, пусть взглянет как Гексаграмма 12,
перевернутая, оборачивается Гексаграммой 11, «Мир»:
Верхняя триграмма, спустившись вниз, заставляет нижнюю триграмму подняться вверх. Беспорядок более не царствует; небо и земля не разделены. Это гармония.
Мораль: собственная светлая природа требует от искр ян отказаться от естественного стремления лететь вверх, избегать тяжелого, темного и зловонного; они должны спуститься в падшую часть космоса ради тех, кто неминуемо погибнет без помощи. Вот высший закон: ради блага других противоречить собственной природе. И этот закон наиболее труден – наиболее мучителен – для исполнения. Ибо его исполнение становится причиной страданий в космосе, особенно страданий невинных. Моя космология просто представляет этот как факт. Чтобы избежать этого, нужно позволить космосу сгнить и разложиться. Готовы ли мы на такое? Трагедия в том, что сущность нашего жертвоприношения требует, чтобы само это жертвоприношение было от нас сокрыто. Мы приносим в жертву, среди всего прочего, и свое понимание ян. Чтобы спасти космос, мы должны облечься в невежество инь: мы приносим в жертву знание о том, зачем приносим себя в жертву, и вместо него принимаем чувство вины – ложной, навязанной вины. Это дорогого стоит.
Но подумайте о том, кто мы. О том, кем были когда-то и кем станем вновь. Кто еще на такое способен? Здесь никого, кроме нас. Есть только инь, но она не знает. Та часть организма, что знает правду, должна помочь той, что не знает, даже если это требует забыть собственное знание. Спаситель становится тем, кого спасает – и, по страшной иронии судьбы, от него же терпит муки. Но это ненадолго. Еще немного потерпеть. А потом мы вернемся домой – навечно.
Для объяснения «2–3–74» я привлек «Тибетскую книгу мертвых», орфизм, гностицизм, неоплатонизм, буддизм, эзотерическое христианство и Каббалу; как видите, я разумно обратился к высочайшим возможным источникам. Но можно посмотреть на это и с другой стороны, начать с другого конца: я синтезировал все эти высокие источники и вывел из них единую сенсационную революционную оккультную доктрину (которую смог продумать благодаря позднейшим дополнениям к моему опыту «2–3–74»). Сущность ее, вкратце, в том, что мы мертвы и не знаем этого, что снова и снова проживаем свою предыдущую жизнь, как бы запрограммированную или записанную на пленку, в мире-симуляции под контролем ВАЛИС, хозяина бытия и генератора реальности (вроде Брахмана); снова и снова проживаем мы один и тот же замкнутый цикл, дабы наработать себе достаточно хорошей кармы и вызвать божественное вмешательство, которое пробудит нас и поможет одновременно вспомнить и забыть, после чего начнется наше обратное восхождение к нашему реальному дому. Таким образом, мы в
