Блуждающая реальность - [137]
Здесь появляется и иудаизм, поскольку смена «дорожки» предполагает, что новая благая карма приведет нас обратно в Эдем, в филогенетическое оригинальное не-падшее состояние. Быть может, благую карму прибавит нам какое-нибудь маленькое, совсем ничтожное доброе дело или даже доброе решение; здесь мне вспоминается история о Моисее и ягненке, который хотел напиться из ручья (Моисей увидел, как ягненок с трудом пробирается к ручью, и воскликнул: «Знай я, что ты хочешь пить, на руках отнес бы тебя туда!» – и тут раздался глас с Небес: «Поистине, достоин ты стать пастырем Израиля!»)
Причина, по которой даже маленькое доброе дело может перевесить чашу весов, в том, что воспроизведения тех добрых дел, которые мы творили раньше, даже великих, может оказаться недостаточно, чтобы сдвинуть весы в нашу пользу, дать нам оправдание или освобождение. Но маленькое доброе дело может оказаться новым: это дополнение к уже имеющемуся, однако мы не знаем, что вновь и вновь, словно в магнитофонной записи, проживаем одну и ту же жизнь, и что это маленькое доброе дело не случалось прежде, что в этом случае приняли иное решение – и наконец поступили правильно. Кроме того, скромный поступок может раскрыть характер лучше великого деяния, предпринятого после долгих размышлений. Никто так не раскрывает характер, как спонтанность.
В этой синтезированной оккультной системе самое сильное утверждение – самое первое: мы мертвы. Далее: мы обречены вновь и вновь проживать эпизоды своей прошлой жизни; это наказание, но и возможность – следовательно, мы не в аду: здесь есть возможность совершить нечто новое (в практически закрытой системе), что перевесит нашу чашу весов Маат. Кроме того, здесь присутствует сложная картина анамнесиса и обратного восхождения, знакомая нам по Платону и другим источникам.
То, что новая благая карма приобретается именно новыми деяниями, сколь угодно малыми, ведет к странному парадоксу. Мы не должны знать эту схему, поскольку, если бы мы ее знали (т. е. имели бы верную теорию о сути своего существования), наши добрые дела оказались бы запятнаны сознанием того, что за ними должна последовать награда; они уже не были бы бескорыстными. Поэтому, чтобы спасительный механизм суда и наград за добрые дела работал, ВАЛИС вынужден полностью и абсолютно скрывать от нас и самого себя, и суть нашего состояния, т. е. то, что мы находимся не в реальном мире и что от нас ждут новых добрых дел как спонтанных проявлений нашего характера, иначе говоря, демонстрации нашей истинной природы.
Так что, разумеется, ВАЛИС не открывает нам себя, и такое свойство (аспект) нашего мира, как его симулятивность, также остается от нас скрытым. Мы не должны знать ни где находимся, ни зачем. ВАЛИС должен иметь возможность наблюдать за нами через односторонний экран. Например, если я понимаю свое положение – уже ничего не могу прибавить к своей благой карме, и все расчеты по мне необходимо закрыть. Едва ВАЛИС раскроет себя, все кончится: мы отправимся в рай или в ад, но полуреальность чистилища окажется для нас навеки закрыта.
Следовательно, можно заключить, что ВАЛИС показывается так редко, как только возможно, и даже если открывает себя человеку, старается затуманить ситуацию так, чтобы человек не узнал ничего, кроме того, что, исходя из его ситуации, и так знает. (Примечание: эта система позволяет использовать мой десятитомный метароман. Для меня это ценно.)
Кроме того, я получаю спасение (освобождение) не потому, что справился с нацеленным «письмом-ксерокопией»; я справился, потому что уже спасен, полностью спасен другим, не связанным с этим действием, относящимся к будущему.
Далее: я был спасен актом свободной воли с моей стороны, совершившимся после того, как мне было даровано спасение; причина и следствие здесь меняются местами во времени (время идет в обратную сторону).
Знаете, в этой системе (миропонимании) есть основа для учения о спасении, связанном с полностью невынужденным благим делом, совершенным без всяких предпосылок и, следовательно, в полной спонтанности, в отличие от запрограммированных действий детерминистического долга; этим она очевидно напоминает дзен-буддизм. Для совершения таких дел нельзя вывести никакой формулы; они могут выглядеть почти «дурными», противоположными нашему обычному образу жизни в мире сем. Они буквально отделяют нас от самих себя – тех «самих себя», что не проходят проверку на весах Маат. Они исходят из не-«я» (в обыденном смысле), из второго, более реального «я», как бы из другой личности, запертой в нас и проявляющейся только в этих поступках. Так возрождается единая личность: в ней существуют два «я», и одно из них – прежнее, запрограммированное, неспасаемое. Да, необходимо действовать вопреки собственной природе – лишь тогда мы сможем выйти за пределы себя. И вдруг я думаю: ведь звучит очень похоже на «Фому»
