Блуждание по ЯВИ - [6]
Он повторил.
– Вы как раз вовремя прибыли, товарищ Маланья. У нас тут как раз разворачивается фронт работ.
«Кто он такой, думала я, и где я могла все это читать»? А он продолжал говорить:
– Самый лучший город. Самый крупный завод-гигант, «Стройка века» – вот куда вы попали. – Его глаза продолжали светиться черным блеском. – Вы только представьте, что нас ждет: улицы как стрела, новые проспекты, парки, сады. – Он быстро рукой окинул все пространство. – Товарищ Уколкин меня зовут. – И подал мне руку.
– Очень приятно.
Ничего же пока этого не было. Кругом слякоть, не мощеные дороги. Редкие деревья. Деревянные дома у дороги.
– Ничего, быстро освоитесь. Вот, американские товарищи-инженеры у нас быстро освоились. Через 10 лет к нам все приезжать будут как на экскурсию. Будете экскурсии здесь водить. Метро, аэродромы, чистые улицы, сады, дворцы. Это о нас поэт написал:
– Может, слышали?
– Слышала.
– Вы поживите у нас – вы сами все увидите. Паек, мыло – все обеспечим. Вам Таня поможет устроиться, она сама недавно приехала. А уже вузовка. Мы живем пока трудновато, но весело. Приходите сегодня на собрание – литературный диспут: «Маяковский против есенинщины». Будет интересно.
– Наверно, приду.
– Можете сами принять участие, выступить.
– Нет, я лучше послушаю.
– Будет, что послушать. Так не забудь. Приходи.
– Не забуду. Спасибо.
Тут на дороге так неожиданно появился Троумель в своем черном цилиндре с тросточкой, то к чему я так не могла привыкнуть.
Товарищ Уколкин с недоверием посмотрел в сторону Троумеля.
– А это кто же будет, в цилиндре, с носом?
– А это иностранец. – Неопределенно повертела я в воздухе какую-то фигуру.
– Из немцев?
– Да. – Утвердительно кивнула я головой.
– А у нас тут все больше американские товарищи строят, инженеры. И кто же, этот?
– Химик. – Подумав, быстро ответила я.
– Химик, опыты всякие? Ну, ему прямо до гостиницы, там все иностранцы. Вот, и химкомбинат надо. За четыре года, да. Даешь! А что же он хочет делать, вообще?
– Вообще, он хочет, – я мучительно вспоминала, куда бы его отправить, – он хочет посмотреть дом Достоевского. Где он жил?
«Вероятно, это тот город, – вспоминала я, – где был счастлив Достоевский. Пусть очень недолго, очень мучительно. Да, но он был отмечен его радостью, его пьянящим чувством счастья. Где обрел свою любовь».
– Да, это можно. Вам любой мальчишка подскажет, как пройти.
– Но он же, иностранец, он не найдет.
– Проводите товарища химика, а потом в общежитие. – Уколкин быстро чиркнул записку карандашом. – Вот, вам записка. Вас накормят и поселят. Так, не забудь. Приходи на диспут.
– Не забуду. Спасибо.
Товарищ Уколкин приподнял картуз, развернулся и уверенной походкой зашагал прочь.
– Так куда вы теперь намерены идти? Не в общежитие, надеюсь? – Троумель старательно разгребал камушки на дороге своей тросточкой. А голос – недовольный.
– Нет, конечно.
Я быстро скомкала записку товарища Уколкина. Обрывки разлетелись по ветру на дорогу белыми снежинками.
– К дому Достоевского.
В это время народу появилось значительно больше. На улице все торопились кто куда, с какими-то узелками, пожитками. Девушки на прямой пробор, повязанные платочками, в кокетливых юбках с оборками. Кто вузовки, кто в ФЗУ на учебу, рабфаковцы, строители. По-хозяйски, размашистым шагом шагали.
– Я, конечно, понимаю, вам хочется быстрее все посмотреть и попасть на диспут.
– Ну, возможно.
– Я вас, предупреждаю, это может быть опасно.
– Не совсем вас понимаю.
– Что непонятного? Нас могут вычислить. Вы видели, как он на меня смотрел? – Троумель покосился в сторону Уколкина. – Хорошо еще он поверил вашей чуши, и то не до конца. Случись что, нам несдобровать.
– Не пугайте меня, Троумель. Пойдемте лучше к дому Достоевского.
– Вы хотели попасть в счастливый город, вы находитесь в нем.
– А мы сейчас проверим. Послушайте, товарищ… – обратилась я к первому встречному, который даже не повернул в мою сторону головы.
– Вы уверены, что он вас слышит? – Напрямую съехидничал Троумель.
– Эй, товарищ! – Обратилась я к незнакомому прохожему. – А где здесь город Счастье?
– Прямо. Направо. Первый переулок налево. Сад город.
– Благодарю вас, ответила я. – Схематично. Но просто.
Все просто. Привыкаешь и не замечаешь, что вокруг тебя.
– Где же обещанное будущее, рай на земле.
– По-моему, вас не поймут, – сдержанно покачал головой Троумель.
– Но у них все написано об этом в книжках. – Продолжала я спорить с Троумелем.
– Но это же, только слова. Им нельзя верить.
– Но они-то верят. – Я как бы призывала в свидетели всех, кто оказался на улице.
– Не думаю.
– Вот, и стены и дома все исписаны, посмотрите. Лозунги, призывы: «Даешь!», «Все вперед!», «Мынашмыновыймир», «Чтоб сказку сделать былью»…
– Да, что вы, четыре года, десять, двадцать лет несбыточный срок, как в сказке.
– Да, значит, их обманывали?
– Ну, зачем? В сказке все должно быть красиво. И недостижимо.
– Ну, вот, опять вы все портите, Троумель. Утопизм дает надежду.
– Да, им некогда верить, им надо просто жить.
– Да, как я сразу не подумала. Все куда-то тропятся, все спешат. – Огляделась я вокруг.
Имитация, разрушенные иллюзии… За пропуск в новую жизнь надо платить. Великолепная жизнь и вовсе недоступна, вернее, доступна совсем единицам. А так тебя ждёт запретная зона, с населяющими её мутантами, кордоны, ограждения и стена. То есть каждый выживает в этом разрушенном мире как может. Но есть ещё параллельный мир со множеством Вселенных, куда так трудно, но заманчиво попасть. И там сыграть свою новую роль. Проходя через все события, существующие одновременно, надо не сломаться и выбрать что-то одно. Между торжеством справедливости и безнадёжностью и вызовом смерти.
XXII век. Миром правят корпорации. Человечество безвозвратно разделено на высших (тех, чьи семьи управляют корпорациями, а, следовательно, и всем миром) и всех остальных. Благодаря достижениями медицины, высшие почти не стареют — они умнее, быстрее и сильнее «обычного» человека. Остальная часть человечества почти полностью занята личным выживанием и взаимным пожиранием в надежде пробиться ближе к кормушке. Кажется, что «конец времён» уже наступил. Научный прогресс и космическая экспансия искусственно ограничены.
Россия, 2061-й. Два непересекающихся мира: богатая хайтековская Москва – закрытый мегаполис для бессмертных, живущих под «линзой» спецслужб, и Зона Светляков – бедная, патриархальная окраина, где жизнь течет по церковному календарю. Главные герои – 90-летний старик и 16-летняя девочка. Он – московский профессор, научный гений, который пытается разгадать тайны человеческого мозга, она – случайная жертва его эксперимента. Но жертвой оказывается сам экспериментатор.
Когда Высшие силы наказывают человека превысившего свои полномочия, они могут проявить такую фантазию, которая не снилась людям привыкшим наказывать провинившихся в своей среде, причиняя им боль, лишения, ограничения и смерть. На то они и Высшие силы, чтобы быть выше всего тривиального. Что же касается самого наказанного, то надо обладать неординарным умом чтобы понять, что свершившееся с ним, это наказание, а не что-либо иное.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он не помнит своего имени, не помнит, кто он и как оказался в этом странном мире, где среди заснеженных просторов соседствуют и охотятся племена, такие разные и одновременно схожие в своём желании выжить любой ценой. Говорят, что его нашли на снегу спустя час, как прошли Большие Сани, но что такое «Большие Сани», люди не знают. События каждого дня он записывает на диктофон, найденный в комбинезоне. И пока остаётся надежда найти ответы, звучит Песнь преследования…
Галактика — унылое местечко, где живут добропорядочные граждане. А порой так хочется настоящих приключений, чтобы в кровь выбрасывался адреналин, и запомнилось приключение на всю жизнь.