Blues. Törnfallet. A Song. То My daughter - [5]

крыльцо нагрето,

открыто пиво, чайки орут

и пляж безлюден…

А что забвенье? Напрасный труд:

Умрем — забудем.

Перевод Марины Бородицкой

То My Daughter

То My Daughter

Give me another life, and I’ll be singing

in Caffe Rafaella Or simply sitting

there. Or standing there, as furniture in the corner,

in case that life is a bit less generous than the former.

Yet partly because no century

                                            from now on will ever manage

without caffeine or jazz, I’ll sustain this damage,

and through my cracks and pores,

                                                       varnish and dust all over,

observe you, in twenty years, in your full flower.

On the whole, bear in mind that I’ll be around.

                                                                          Or rather,

that an inanimate object might be your father,

especially if the objects are older than you, or larger.

So keep an eye on them always,

                                                      for they no doubt will judge you.

Love those things anyway, encounter or no encounter.

Besides, you may still remember a silhouette, a contour,

while I’ll lose even that, along with the other luggage.

Hence, these somewhat wooden lines

                                                                in our common language.

1994

Моей доче

Дайте еще попытку — и я буду снова

торчать в кафе «Рафаэлла», нащупывать слово.

Или пылиться мебелью в этом же помещеньи —

если вторая жизнь окажется менее щедрой.

Раз ни одно из столетий более не обойдется

без кофеина и джаза — я стерплю неудобство.

Зато сквозь щели и трещины на лакированном теле

узрю тебя, двадцатилетнюю, в полном цветеньи.

Главное, я буду рядом. Запомни: в жизни новейшей

отец твой, вполне вероятно, вернется в образе вещи —

особенно, если вещи старше тебя и больше.

Держи в голове — они приглядывают за тобою.

Ты все же люби их —

                               с вещами довольно глупо быть в контрах.

Надеюсь, удержишь в памяти абрис, неясный контур,

когда я все потеряю, отправившись в путь налегке.

Отсюда — топорные строки на общем для нас языке.

Перевод Виктора Куллэ Новый мир,2010, № 8

Дочери

Дайте мне еще одну жизнь, и я буду петь

В кафе «Рафаэлла». Или просто сидеть,

Размышляя. Или у стенки стоять буфетом,

Если в том бытии не так пофартит, как в этом.

И поскольку нет жизни без джаза и легкой сплетни,

Я увижу тебя прекрасной, двадцатилетней —

И сквозь пыльные щели,

                                                 сквозь свой потускневший глянец

На тебя буду пялиться издали, как иностранец.

В общем, помни — я рядом. Оглядывайся порою

Зорким взглядом. Покрытый лаком или корою,

Может быть, твой отец, очищенный от соблазнов,

На тебя глядит — внимательно и пристрастно.

Так что будь благосклонна к старым,

                                                                  немым предметам —

Вдруг припомнится что-то контуром, силуэтом —

И прими, как привет о тебе не забывшей вещи,

Деревянные строки на нашем общем наречье.

Перевод Григория Кружкова

Моей дочери

Следующую жизнь проведу в кафе «Рафаэлла»:

буду там петь или просто сидеть без дела,

либо стоять в углу в виде шкафа или буфета,

если другая жизнь не настолько щедра, как эта.

Впрочем, благодаря кофеину и джазу

часть меня, пережив такую метаморфозу,

сквозь древесные поры, морилку и пыль столетий

двадцать лет спустя увидит тебя в расцвете.

В общем, будь начеку, ибо может предмет обстановки

оказаться твоим папашей. Держи в головке,

что любой шифоньер постарше да покрупнее

может с неодобреньем взглянуть на твои затеи.

И люби все это старье — так, на всякий случай.

Может, вдруг на миг и припомнишь контур текучий,

мой утраченный силуэт. Ради этой встречи

я пишу деревянные строчки

                                                  на общем с тобой наречьи.

Перевод Марины Бородицкой