Блудные братья - [5]

Кратов отрицательно покачал головой.

— А я умею, — сказал Грегор без намека на бахвальство. — Но пока что я валяю дурака и корчу из себя губернатора острова, и у меня стоит вся работа.

— Ты тоже занимаешься… э-э… разведением бионтов?

— Можно сказать и так. Но мои бионты не скачут по острову, как некоторые и, не стучат в окна по ночам и не пугают малолеток. Хотя единорог мне нравился, — признался Грегор. — Мои бионты умещаются в капле питательного раствора. Причем все сразу.

— И они так же безобидны, как и малы?

— Натурально. Я работаю под научным руководством доктора Спанкмайера из Ханойского вирусологического центра Моя тема — повышение иммунной сопротивляемости человеческого организма к внешней вирусологической агрессии произвольной природы. Объяснить?

— Буду признателен.

— Наша с доктором Спанкмайером задача — чтобы вы никогда и ни в каких условиях ничем не заболели. Чтобы вашу внутреннюю иммунную защиту ничем нельзя было прошибить.

— Вообще-то, я к своему организму претензий не имею. Мне доводилось с ним бывать в очень странных местах, и он меня, как правило, не подводил.

— Я вижу, — проницательно сказал Грегор. — «Загар тысячи звезд»… Но вам повезло, что вы невосприимчивы к некоторым видам аллергенов. Другим людям повезло меньше. И есть еще такая неприятная штука — кванн.

— Это верно, — согласился Кратов. — Иммунной защиты от кванна пока не существует.

— Если мне… нам повезет, она появится.

— Ты хочешь сказать, что на этом острове, битком набитом детьми, ты проводишь эксперименты с культурой кванна?! — ахнул Кратов.

— Провожу, натурально, — пасмурное лицо Грегора озарилось слабой улыбкой. — Чтобы вас успокоить, добавлю, что это ослабленная культура штамма «Горгона Икс Пять».

— Слава богу, — с иронией заметил Кратов. — Я уж испугался, что это «Икс Шесть»…

— Такого штамма нет в природе, — хмуро возразил Грегор. Затем вдруг оживился: — А, понял, это вы так шутите. Так вот: «Горгона Икс Пять» хранится ничуть не хуже кощеевой души, так что наружу ей никак не выбраться. — Выражение кратовского лица все еще трудно было назвать беззаботным, и Грегор добавил: — Да будет вам! Я работаю в основном с моделями, на фига мне сдался настоящий кванн…

За спинай у него уже минуты две переминался с ноги на ногу, старательно шмыгал носом, вздыхал и вообще разнообразно страдал на публику добрый молодец лет десяти с небольшим.

— Хорошо, господин губернатор, — сказал Кратов. — Теперь быстренько скажите, что мне можно, а что нет, и я не стану вас более обременять своим присутствием.

— Странный вопрос, — хмыкнул Грегор. — Вы же взрослый, значит — делайте, что хотите. Ну, я не знаю… Купайтесь, загорайте. Только постарайтесь не покидать территорию Фермы.

— Это почему?

— А потому, что вся остальная территория как была, так и остались дикими джунглями Индокитая. И здесь даже водятся ядовитые змеи. Вы умеете обращаться с ядовитыми змеями?

— И с неядовитыми тоже… не умею.

— Ну вот, видите! Так что если вас укусит какой-нибудь «элафе мандарина»… — Грегор замолчал и выжидательно посмотрел на Кратова.

— … я сей же секунд обращусь к вам, док, — закончил тот.

— Мимо, — равнодушно сказал Грегор. — Дайте ему по башке и протрите место укуса своим любимым одеколоном. С остальным защитные силы вашего организма управятся сами. Это мандариновый полоз, очень красивый, но совершенно безвредный. И с какой стати ему вас кусать? Разве вы крыса?

— Полагаю, нет, — сказал Кратов с облегчением.

Кем-то забытый гравискейт был небрежно прислонен к высокой жердяной ограде. Индикатор готовности на загнутом кверху носке (что делало его похожим на лыжу для могула или скорее на позабытую джинном персидскую туфлю семидесятого размера) едва заметно тлел.

— Можно я возьму это? — спросил Кратов в пространство. Не дождавшись ответа, он подхватил скейт подмышку и бодро зашагал вдоль ограды. Оттуда доносились невнятные басовитые звуки темного происхождения. Жесткая, не то подстриженная, не то объеденная трава, хрустела под ногами. Какое-то время над головой кругами летала фантастических размеров красная с черным бабочка. Кратов даже попытался с нею заигрывать, но вскорости отвлеклась на прилепившиеся к стволу дерева нежно-розовые цветы (каждый величиной с суповую тарелку и соответственно пахнущий, кстати, чем-то вроде перестоявших щей). А на место бабочки заступили мелкие, но чрезвычайно шумные, наглые и тоже ярко размалеванные мухи.

Для своих упражнений Кратов выбрал лужайку поровнее. Стыдливо озираясь, установил одну ногу на скейт, а другой легонько оттолкнулся. Снаряд дрогнул, ощутимо напрягся и приподнялся над примятой травой сантиметров на десять. На устойчивое парение это никак не походило. Да и равновесием здесь не пахло… Кратов спрыгнул и суетливо замахал руками, ловя с готовностью прянувший кверху скейт. Ему удалось это в самый последний момент.

Словно бы указывая на его мести в иерархии интеллектуальных ценностей, из близлежащего леса донесся глумливый ослиный рев.

Все дело заключалось в настройке. Конечно, скейт был приготовлен для перемещения по воздуху подростков, чей вес не превышал тридцати пяти — сорока килограммов. То есть примерно втрое легче Кратова. Но как его переналадить, где вскрыть и на какие сенсоры после давить, было тайной за семью печатями.