Блудные братья - [2]

— Небольшая, в происхождении. Животные возникли в результате эволюции. Бионтов мы создаем сами.

— Ага, — сказал Кратов озадаченно. — Так вы здесь еще и число сущностей приумножаете…

— Меня зовут Майрон, — сказал юнец. — Пойдемте, я вас провожу.

— Константин, — представился Кратов. — Только я еще не сказал, куда мне нужно попасть.

— На Ферму, куда же еще! — фыркнул Майрон. — Здесь же ничего нет, кроме Фермы.

Дракон наконец соблаговолил восстать — вода стекала с него потоками, речушка с облегчением вернулась в привычное русло. Огромный бык, не разбирая пути, вломился было в кустарник — на переплетенных ветвях одновременно присутствовали соблазнительного вида крупные черные ягоды и безобразно острые шипы, бубосу, впрочем, угрожать совершенно не гожие, но для людей доставлявшие серьезное неудобство. Майрон истошно заорал и со звоном шлепнул Дракона по шерстистой холке. Для этого ему пришлось приподняться на цыпочки… Утробно взмычав, бубос вернулся на дорожку. Кратов шел в некотором отдалении, внимательно глядя под ноги. Хотя бубос и был существом в значительной мере рукотворным, лепешки он оставлял вполне натуральных свойств и соответствующих размеров.

— Если по правде, то габитус начинала конструировать Рисса, — болтал Майрон. — Но не справилась. Она как раз перед тем начиталась волшебных сказок и бредила единорогом. У нее и получилась банальная антилопа… А нам нужен был очень большой бык, вроде того, каким прикинулся Зевс, чтобы увезти Европу на Крит, или вроде Критского быка…

— Разве это не одно и то же?

— Конечно, нет! Зевс — это одно, а Критский бык — совсем другое. Хотя, возможно, они там встречались… — Майрон хихикнул: — Спутать бога с быком!..

— Ну, это нетрудно. Зевс порой вел себя совершенно по-скотски…

— Возможно. Но это вопрос морали, а не генезиса… Риссу мы уволили. Реву было!.. А я взял за основу яка, кое-что добавил от гаура, купрея и бантенга, облегчил шерсть, утяжелил рога, придумал название. И получился вот такой бубос!

— Можно глупый вопрос?

— А сумеете? — засмеялся Майрон.

— Что — сумею?! — опешил Кратов.

— Ну, задать глупый вопрос? У вас такой вид, что настоящих глупостей ждать не приходится. Наверняка какой-нибудь подвох…

Кратов подумал.

— Пожалуй, — согласился он. — Уж кем-кем, а дураком я лет десять как не выгляжу… Но вопрос действительно глупый: зачем нужно было создавать бубоса, когда есть яки, гауры и эти… бантенги?

— Вопрос не глупый, — возразил Майрон. — А философский. Мы здесь философией не очень-то увлекаемся. Да и рано мне. Мне ведь еще только осенью стукнет пятнадцать, а основы главных учений изучают с семнадцати…

— Всяких монстров конструировать, стало быта, не рано, — проворчал Кратов.

— Это разве монстр! — пренебрежительно хмыкнул. Майрон. — Обычный, хорошо сбалансированный бионт. Побывали бы вы здесь в канун Дня всех святых!

— Я себе представляю…

Натоптанную и ухоженную дорогу пересекала другая, узкая и вовсе некомфортабельная. Она выходила из самой чащи, там же и терялась. Над ней нависали нетронутые ветви. Типичная звериная тропа… Кратов на миг задержался, чтобы разглядеть, какой зверь мог ее проложить. «Нет, нет, нам прямо», — сказал Майрон чуть более поспешно, чем следовало бы.

— И все же, — проговорил Кратов. — Зачем вам, коллега Майрон, понадобился не существующий в натуральном облике гигантский бык?

— Сказать по правде, бубос мне и впрямь не нужен, — признался тот. — Это промежуточный этап. И если он окажется жизнестойким, да еще способным к самовоспроизводству, то тем самым свою задачу он выполнит полностью. Мы просто отвезем его на континент и выпустим, пусть пасется на приволье. А уж после бубоса, задачки довольно тривиальной, я займусь реликтовым шерстистым носорогом. Тем более что банк ДНК у нас по этому виду накоплен солидный.

— Еще более глупый вопрос, — сказал Кратов. — Этот ваш бубос — какой— никакой, а все же бык, на нем при очень уж большой нужде пахать можно, а в какой-нибудь трудно вообразимой ситуации полного выхода из строя всей легкой промышленности — чесать шерсть и вязать носки. Но кому может понадобиться шерстистый носорог, скотина, по слухам, тупая, своенравная и абсолютно бесполезная для хозяйства?

Майрон не успел ответить. Кустарники кончились, взорам открылась большая поляна с несколькими деревянными строениями на сваях. Дракон неожиданно взревел и неуклюжими прыжками пустился наутек.

— После этой скотины шерстистый носорог меня уже ничем не удивит! — в сердцах промолвил подросток. — Тем более, что в моей власти сделать его разумным и кротким. Он будет смирно стоять там, где его поставят, трескать траву под ногами и приветливо кланяться прохожим! — добавил Майрон с ожесточением. Потом виновато оглянулся на Кратова (тот едва успел согнать с лица неуместную улыбку). — Я вам еще нужен?

— Разумеется, — сказал тот. — Но в общечеловеческом смысле, и не сейчас.

— Тогда я пойду ловить этого… этого… пока он не растоптал чью— нибудь делянку.

Придерживая шляпу, Майрон устремился вдогонку за бубосом. Какое-то время Кратов любовался его бегом, мысленно неся какой-то старческий вздор, вроде «М-да, и я в его годы… А нынче уж не тот стал… Да, были люди в наше время…» Потом, гоня навязчивое желание закряхтеть, раскатал штанины и обулся. Теперь только слепой мог принять его за местного жителя. Проходившие — а по большей части пробегавшие или пролетавшие мимо на гравискейтах обитатели Фермы оглядывались на него, и один даже упал. Все они были дети в возрасте от семи до пятнадцати (то есть никто ни черта не смыслил в философии), все дочерна загорелые и все поголовно в шляпах — «нон».