Блудная дочь возвращается - [69]
Поэтому, несмотря на то, что Ленка мне нравилась и эпитеты, которыми награждал её Андрей, коробили, они заставляли задуматься и решить для себя важные вопросы. В дальнейшем именно на ней я поняла природу некоторых заболеваний, в том числе рака, что косвенно подтвердило и мои успехи на стезе «слухача». Задав «вверх» вопрос, откуда возникают подобные болезни, я получила ответ, что это результат нашего мышления. Узнав, что кем-то овладел тяжёлый недуг, мы, как правило, «примеряем» эту ситуацию на себя. В принципе, это тот же механизм познания, заставляющий нас вбирать в себя познаваемый объект в виде образа или мыслеформы (думая о нём конкретно). Особенно поразившая нас ситуация или предмет вызывает прилив разнообразных эмоций, делающих воображаемый образ «прилипчивым», проникающим вглубь нашего эфирного тела. Существует даже такое выражение - «влип в ситуацию». Но это касается не только ощущений и действий, но и болезней. Недаром старушки говорят: «не показывай на себе», когда слушаешь чей-то рассказ о несчастных случаях и болезнях. А мы, как назло, дабы усилить впечатление, машинально обозначаем места увечья или раны другого на своём теле. Представив себя на месте страдальца, включаем механизм эмоциональных переживаний. Так мы мысленно проецируем на себя чужие беды и болезни. Конечно, не все они «прилипают» к нам, но, как правило, больше всего нас возбуждают, вызывая повышенное выделение эмоций, именно те ситуации, которые согласуются с нашим состоянием; в сфере отклонений подобное притягивается к подобному.
У Ленки я спросила: «А у тебя не было подобной ситуации, не болел ли кто-нибудь из знакомых?»
- Действительно, было, - ответила она, - моя сослуживица заболела раком, причём именно глазного века. Я очень переживала за неё и даже представляла себя в такой же ситуации, а через некоторое время заметила у себя опухоль на левом глазу.
Так Ленка на своём горьком опыте подтвердила полученные мной откровения.
Тогда я ещё не умела лечить и даже не бралась за это дело. Я не считаю те мелочи, которые и болезнями-то считать нельзя, с которыми я имела дело, типа лихорадки на губе или вывиха. Но то, что сначала надо определить причину болезни, ярко высветилось именно на Ленкином примере. А точнее, даже две причины: одну внешнюю вроде «залипа», когда определяется форма болезни, и вторую более глубокую, которую Андрей определил ёмким термином «косить», а я впоследствии «услышала» под понятием «отклонение».
Итак, Ленка пригласила нас к себе гости, в Смоленск. В процессе какого-то разговора она упомянула о том, какая прекрасная природа на Смоленщине и, между прочим, позвала нас летом на свою дачу. И хотя была весна, мы ухватились за эту идею, и напросились именно на дачу, а не на квартиру. Было действительно ещё довольно холодно, местами сохранился снег, а дно ключа, из которого мы брали воду, было покрыто льдом. Но уже вовсю пели соловьи. Соловьёв было несметное количество. Я думала, такого не бывает: они даже садились на раму окна и так, повиснув над стеклом, как бы заглядывая в окно, распевали свои песни, пробуждая нас на рассвете.
Эти дни под Смоленском я вспоминаю как период какого-то безоблачного счастья. Мы много гуляли по редкому лесу, ещё не затенённому листвой. Я пребывала, казалось, в состоянии какого-то розового дурмана. Об этом говорит небольшой эпизод, вызывающий у меня при воспоминании смех. Однажды, когда мы шли в магазин по тропинке через рощу, я изумилась большому количеству крупных птиц, сидящих на деревьях, и тут же восторженно воскликнула: «Смотри, утки уже прилетели!» - «Ага» - ответил Андрей, «расселись на деревьях, обхватив ветки перепончатыми лапками, и крякают». А в это время со всех деревьев неслось грассирующее «Кар-кар». Я хохотала до упаду, размазывая по лицу слёзы. Я, конечно, была смущена своей выставленной напоказ глупостью, (это надо же было перепутать ворон с утками), но в то время счастлива этим состоянием бездумности, лёгкости, какой-то ирреальности происходящего.
Вечером в день приезда мы сидели в маленькой комнатушке, плечом к плечу и вчитывались в любимого Андреем, а впоследствии и мной, ГОМа. Математические хитрости, наполненные философским содержанием, никак не хотели раскрывать своё подтекстовое значение. А я так даже и не подозревала, какие мистические тайны скрыты под разными фигурами Таро, но, полностью доверяя Андрею, старалась в них проникнуть.
- Ну что значит вот эта фраза? - вопрошал Андрей, обращаясь то ли ко мне, то ли к себе, то ли к кому-то незримому, витающему над нами.
- Не знаю! - пожимала плечами я.
- А ты слушай, слушай, слушай! - настаивал Андрей.
- Я ничего не слышу! - отчаивалась я.
- Ты должна слышать! Ну давай же, Ленчик!
Его голос то умолял, то в нём буквально звучала угроза, что-то вроде «не услышишь, умрешь!»
Я тужилась, силилась, пыжилась, но ничего не получалось. Никто ничего мне не говорил ни шёпотом на ухо, ни громоподобным гласом. Наконец, повинуясь желанию хоть что-то сказать, я выдаю то, что считаю своим собственным измышлением. Эти фразы уже готовы в моей голове и давно «вертятся на языке», но я всё не решаюсь их произнести - ведь их никто не произносил мне в ухо, и ничьего голоса я не слышала.
