Блудная дочь возвращается - [64]

Более всего меня заинтересовали его рассуждения о загадочном Учителе, который рано или поздно, но придёт к своему ученику. В моём воображении это было некое эфемерное существо, которое однажды предстанет передо мной, выйдя (почему-то) прямо с балкона! Из Мишиных слов выходило, что надо только очень хорошо его позвать. Как я ни приставала к Левину с расспросами, но вытянуть из него рецепт, как это сделать, так и не смогла. Единственное, что удалось выяснить, что своим учителем он считал далеко не астрального, а вполне физического болгарского проповедника Данова. А мне-то самой и невдомёк было, что у меня уже есть «Учитель» - мой прекрасный Фаюм!

Благодаря Левину я всё-таки получила некоторые сведения об астрологии - знаки, символы, понятие стихий и сам принцип построения гороскопа. К тому же приобрела ксерокопии «Эфемерид» - таблиц с расчётами небесного положения планет. Остальное пришлось «отслушивать» самой, опираясь на интуицию и помощь сверху. В дальнейшем гороскоп стал для меня пантаклем*, символом, через который открывался канал «прощупывания» объекта: человека, ситуации или эгрегора. На традиционные значения планет я никогда не опиралась - сначала потому, что не знала их, а потом потому, что в этом уже не было необходимости.

В конце января из «ссылки», как он сказал, вернулся Дроздов. Мы уже стали волноваться, пробуя искать его «на астрале».

Я видела только бесконечные снега и, наконец, вынесла свой вердикт: «Он заблудился!» В некотором смысле я была права. Как сказал Андрей по приезде: «Ну и послала же ты меня!» На наши расспросы отвечал очень скупо, единственно сообщив, что компания там была запойная, а на роль «восточной красавицы» пришлось взять мало привлекательную особу, да и то в прыщах, и то только потому, что она была татаркой. Я была несколько смущена: получалось, что это я всё напутала, а Андрею, несмотря ни на что, пришлось выполнять мой наказ.

После его возвращения что-то изменилось в наших отношениях. Они стали ближе и доверительней, но оставались чисто дружескими. В это время Андрей Дроздов сблизился с Андрюшей Кондрашиным, часто встречался с ним и всячески притягивал меня к этим встречам. Наверное, он присматривался к нашим отношениям, так как изначально Людмила представила нас как «пару», хотя никакой пары на самом деле не было. Мы втроём посещали какие-то мероприятия. Меня приглашали в дом к Нине Леонидовне на чай, где неожиданно оказывался и Дроздов. Но я не брала в голову, была совершенно далека от каких-либо приземлённых мыслей.

Однажды мы были приглашены к Нине на «большой телевизор» - смотреть фильм Марка Захарова «Мюнхгаузен». Цветные телевизоры были тогда ещё редкостью и из-за цены, и из-за их дефицита, и у Дроздова стоял обычный чёрно-белый «Рекорд». У меня дома, правда, был цветной телевизор, но за компанию я согласилась прийти. Хотя мы с Андреем Д. и сидели рядом на диване, я была больше поглощена происходящим на экране, чем своим соседом. В перерыве между сериями, когда мы попивали чай, Андрей ни с того ни с сего заявил, обращаясь скорее в пространство, чем ко мне: «Вот ты ничего не чувствуешь рядом с собой! У тебя что, нет сердца?» Я оторопела. Андрей меня в чём-то обвинял, но я не понимала, в чём именно, а следовательно, не могла и чувствовать себя виноватой. Но, так как я безоговорочно доверяла и прислушивалась ко всему, что говорил Андрей, то решила приглядываться повнимательней.

Тогда я уже имела достаточное представление об энергиях, могла «чувствовать» потоки, напряжённые «горячие участки» тела. Сердце было одним из органов, чью энергию я улавливала особенно легко, так как неоднократно снимала сердечную боль. Теперь всё своё внимание я перевела с картины на Дроздова, хотя внешне, думаю, это было незаметно.

Когда началась вторая серия и Андрей вроде бы отвлёкся на экран, я «включила» своё сердце и «потянулась» к нему любопытным «хоботком» энергии. И вдруг почувствовала, как живо отозвалось его сердце, буквально «прильнув» к моему, вмиг омыв его горячей волной. «Неужели?» Не помню, долго ли я переваривала своё открытие, но оно многое во мне перевернуло. В этом открытии главным было осознание того, что Андрей, оказывается, нормальный мужчина! Из плоти и крови, а не эфемерное создание! До него можно дотронуться и вообще…

С одной стороны, я была немного разочарована, но с другой - ко мне начало возвращаться трезвое понимание происходящего. Я с небес опускалась на грешную землю. Возвышенные поиски перестали быть праздником, а стали необходимостью на фоне будничной жизни. Я неожиданно поняла, что то, чего я стараюсь достичь, проходит через череду событий, времени и, возможно, ошибок, которых не стоит бояться.

Мы всё так же продолжали собираться группой, состав которой почти не менялся. Много времени на этих занятиях мы уделяли разбору своих «проблем», как мы говорили. Прочищали чакры, стараясь честно относиться к своим недостаткам. Так, например, я неожиданно выяснила, что являюсь упрямой выскочкой и спорщицей. Нетерпелива и готова прервать речь другого, не дослушав до конца. Иллюстрацией моих «проблем» стал такой знаменательный случай. Однажды, когда мы сидели вокруг стола у Саши-Овна, так мы величали одного из членов группы, произошло следующее: зашёл спор на какую-то тему, и я стала «выступать». Так разошлась, доказывая свою точку зрения, что аж вскочила со стула. Закончив свою бурную речь, я плюхнулась на стул, и… стул разъехался подо мной. Не развалился, а именно разъехался - все ножки, как колёса у Экклезиаста*, каждая ушла в свою сторону. Сиденье провалилось, и я вместе с ним. На моих щеках ещё пылал румянец азарта, а моя попа уже застряла в раме от сиденья, ноги торчали вверх, а голова запрокинулась назад. Представляю, какой видок у меня был… Выглядывая из-под стола, я видела вытаращенные глаза и открытые рты моих друзей. Все застыли от неожиданной развязки спора. Моя реакция была обычной для подобной ситуации: сделав безуспешную попытку выбраться, я стала хохотать.