Блондинка 23-х лет… - [10]

Я попытался утопить свою печаль в бокале вина. Несколько расслабился и даже усмехнулся, подтрунивая над собой. Но это неустойчивое равновесие тут же нарушалось, стоило мне представить, что могло происходить сейчас в ухоженной квартире за железной дверью. Хмель выветрился, и ревность продолжала свою пытку. Финал этой пытки — телефонный звонок. Я не столько жаждал услышать ее голос, сколько стремился хоть на мгновение расстроить их любовную интрижку. Однако к аппарату никто не подходил. Наконец мое упорство было вознаграждено: в трубке раздался щелчок, и она произнесла недовольным голосом:

— Алло!

Я молчал.

— Алло! — повторилась она и следом выговорила: — Не звоните, пожалуйста, так поздно. Я сплю, — и положила трубку.

Она явно врала: голос у нее вовсе не сонный. Впрочем, все объяснимо: рядом небезразличный ей мужчина.

«Бросьте дергаться, Сергей Александрович. Вам уже ничего не изменить в положении вещей. Займитесь-ка лучше работой. Работа, работа и только работа», — осадил я себя с горькой ухмылкой.

Но какая к черту работа, когда время приближалось к полуночи, а сознание отравлено совсем другим. И тогда я попытался убежать от навязчивых мыслей иным путем. Я начал анализировать все тонкости истории, так круто взявшей меня в оборот.

Все три объявления я помнил наизусть. Все три были почти идентичными. Только у нее слово «желает» заменено на «хочет». Существенной разницы не видел. Убийцы наверняка посетили бы и ее, если бы кровавая цепочка не была разорвана.

Первая девушка погибла по ложной наводке, вторая — скорее всего, потому, что бандиты вошли в кураж. Третьей жертвы могло не быть, так как воровской «авторитет» к этому времени сообразил бы, что его ловко провели. Ко всему, если исполнители не попались бы на продаже краденого, их любезно заложили бы, дабы устранить вероятных конкурентов. Значит, угрозы жизни Марины не существовало, так же как и жизни других блондинок, вознамерившихся подать объявление о знакомстве. Но тогда одно из последующих объявлений может быть действительно ориентиром для наркодельцов. Авторитетные уголовники убедились, что это «пустышка», в этом же убедился и уголовный розыск. Работать можно спокойно, не опасаясь провала.

Я рывком поднялся с кровати, на которой устроился глубоко поразмышлять и, потирая подбородок, кругами заходил по тесноватой комнате, пытаясь определить: сделанный мною вывод — логическое разрешение заковыристой криминальной задачи или ложный путь? Увы, ответ могло дать только время.

И вот тут мне вспомнилось спокойное лицо Марины, безразлично и даже с усмешкой воспринявшей страшное известие, словно была уверена в своей безопасности или по наивности считала все это моей выдумкой, одним из оригинальных способов познакомиться с ней. Сегодня среда, четвертые сутки со дня опубликования ее объявления — время, когда влекомые ложной информацией на пороге появлялись убийцы, охотники за наркотиками.

А вдруг охота продолжалась? И мое успокоение по телефону лишь усугубило сейчас ее положение, и она, уже полностью уверовавшая в свою безопасность, в ближайшие минуты распахнет дверь перед мужчиной приятной внешности.

Умозаключение, рожденное, скорее, в угоду своей прихоти, хотя я и пытался уверить себя в ином, послужило толчком для поспешных сборов. «Лишь удостоверюсь в ее безопасности», — уговаривал я поселившегося во мне двойника, призывавшего к благоразумию. «У нее мужчина», — напомнил он. «А если он ушел? К тому же, против вооруженного человека он может оказаться трусоватым», — возражал я, рассовывая оружие по привычным местам. «Ты идешь лишь ради того, чтобы расстроить их любовную интрижку», — сразил меня двойник весомым аргументом. Я был готов согласиться с его правдивой фразой, но начал, как плутоватый мальчик изворачиваться и уговаривать своего неуступчивого оппонента прогуляться по ночному городу, чтобы убедиться: угрозы для блондинки нет. «Убедимся и вернемся», — клятвенно заверил я его, выскакивая на лестничную клетку.

За железной дверью играла музыка, но голосов, сколько ни прислушивался, не уловил. Решительность, с какой направлялся сюда, пошла на убыль, и я давил кнопку звонка лишь взглядом. Уже не хотелось представать перед ней в образе тупого и невежественного человека. Разумное постепенно брало верх, и я, наверное, побрел бы домой, если б моих ушей не достиг ее смех. Смех человека, который находился на вершине блаженства. И этого оказалось достаточным, чтобы ревность, проламывая хлипкие преграды благоразумия вновь завладела моим сознанием.

Звонок в дверь получился длинным, прерывистым. Музыка стихла. И хотя я не слышал шагов, меня явно разглядывали через дверной глазок. Однако обозначить свое присутствие в квартире никто не собирался. Пришлось по новой проиграть соло на дверном звонке. В ответ услышал щелчок замка, и в свете тусклой лампочки, горевшей на площадке, я увидел Марину в вечернем платье. Мне показалось, она была слегка «под шафе» и еще: ее большие глаза отдавали нездоровым блеском и в них затаилась настороженность.

— Капитан Шустин, вы же сказали, что опасность миновала, а значит, я больше не нуждаюсь в вашем покровительстве, — отталкивающе холодно произнесла она.