Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944 - [35]

Тенденция замалчивания конкретной сути границы «грех перешейков» наблюдается и у современных финских историков. Примером тому может служить книга Т. Вихавайнена «Сталин и финны». В ее русском переводе автор делает специальную сноску о том, что же надо понимать под этой «границей». Может ли читатель разобраться в следующем его пояснении: «Предполагаемая граница проходила бы, как и прежде (?), из Финского залива в Ладогу, а затем в Онежское озеро и, наконец, в Белое море».[322]

Однако вернемся к вопросу о целях Финляндии в последующее время. Они устойчиво сохранялись. Это отчетливо видно из тех указаний, которые направлялись для руководства в финляндские представительства за рубежом. 21 апреля 1942 г. из Хельсинки ушло, в частности, такое разъяснение перспективных задач продолжения войны: «Из нашего ответа Соединенным Штатам 11.11.41 г., а также из обзора правительства 1941 г. и из многих других документов ясно, что законным является включение в состав государства утраченных нами территорий». Далее же подчеркивалось, что для Финляндии являются необходимыми и «присоединенные в ходе военных действий территории противника», поскольку они «насколько возможно обеспечат военную безопасность Финляндии».[323] Из этого документа видно, что нота, которая была отправлена в США 11 ноября 1941 г. являлась одной из основополагающих с точки зрения «большой политики» Финляндии, и именно в ней, как раз, и указывалось на необходимость захвата части советской территории.

Симптомы утраты перспективы ближайшего продвижения «стратегической границы» к Неве финское руководство смогло почувствовать довольно ясно уже в начале 1942 г. Это конкретно проявилось в том, что происходило со специальной немецкой командой «Хэла», которая прибыла на территорию Финляндии в канун войны — 19 июня 1941 г.

Особое формирование «Хэла» возглавил капитан 2-го ранга Бартхольд, который должен был со своими подчиненными решать задачи военно-хозяйственного характера на оккупированной Германией северной части Советского Союза и прежде всего в Ленинграде после его захвата. Команда «Хэла», размещавшаяся первоначально в Рованиеми — губернском центре Лапландии, была затем перемещена почти в полном составе в Хельсинки. 2 августа 1941 г. в Финляндии уже стало известно, что Бартхольд будет «комендантом Петербурга». Но ожидавшееся взятие Ленинграда не состоялось, и 13 октября 1941 г. эта команда была отозвана в Германию, а в январе 1942 г. распущена.[324]

Когда в Финляндии ожидалось падение Ленинграда в начале сентября, то высказывалось предположение, что финны будут привлечены к выполнению в городе оккупационных функций. Как отмечал председатель комиссии парламента по иностранным делам Вой-онмаа, существовало мнение, «что Германия может потребовать от Финляндии 30 тысяч человек для несения полицейской службы в Питере, после того, как он будет захвачен». И далее, со ссылкой на ряд авторитетов — члена правительства и лидера социал-демократической партии Таннера, а также председателя парламента Хаккила, — указывалось: «Есть и такие, которые считают, что никакой полиции там не потребуется, поскольку Питер будет стерт с лица земли. 06 этом мне всерьез говорил, в частности, Таннер, а Хаккила даже в восторге от такой перспективы».[325]

Однако защитники Ленинграда осенью 1941 г. выиграли самую ответственную битву, сорвав штурм города и одержав затем важную победу в боях под Тихвином. Тем самым не было допущено соединение немецких и финских войск юго-восточнее Ладожского озера. Когда же общая военно-политическая обстановка после поражения немецкой армии на подступах к Москве катастрофически ухудшилась для Германии, руководство Финляндии приняло решение направить в ставку Гитлера своего ответственного представителя для выяснения перспектив дальнейших действий. Выбор пал на генерала Хейнрикса, который еще командовал Карельской армией, но уже планировалось его возвращение на пост начальника Генерального штаба. В контексте рассматриваемых событий в ходе сражения за Ленинград эта поездка представляет особый интерес. К тому же о ней нет сведений в российской историографии.

Миссия генерала Хейнрикса в Германии

По свидетельству Лехмуса — одного из ответственных офицеров в ставке финского главнокомандующего и автора воспоминаний «Неизвестный Маннергейм», маршал весьма ценил Хейнрикса не только как военачальника, но и как политика. «В нем находил он также, — писал Лехмус, — возможного приемника себе».[326] Это во многом обусловило, что именно ему было поручено осуществить поездку в Германию в столь критической военно-политической обстановке. Имелось в виду личное знакомство Хейнрикса с Кейтелем, Йодлем и Гальдером, когда он непосредственно вместе с ними разрабатывал оперативный план, предусматривавший участие финской армии в наступлении на ленинградском направлении.

То обстоятельство, что в Военном архиве Финляндии сохранился отчет Хейнрикса о проведенных с Гитлером и Кейтелем переговорах, дает возможность более точно судить о ситуации в кругах высшего руководства Германии, его дальнейших замыслах в отношении Ленинграда и взаимодействии с Финляндией. Переговоры проходили 8 января 1942 г.