Близнецы - [9]

— Вот-вот, кричи-не кричи, — моргнул, с наслаждением почесал щетинистый подбородок, — ну, чего мусолят, ебантяи?

Словно отвечая ему, ржавые створки ворот склада отворились и машина медленно въехала внутрь. Огромное пустое помещение — бетонный пол, железные стены — печально освещается двумя лампами дневного света.

Их ждали — невысокий, толстый мужчина с черными жучиными глазками и еще один, огромный: белая, выбритая налысо глыба. Водитель остановился, заглушил мотор. Щелкнул чем-то и, приветственно махнув рукой, вылез из машины. Пожал руку толстенькому, дружелюбно кивнул глыбе и принялся что-то объяснять, время от времени указывая на машину.

Мальчик улыбнулся и, покрутив ручку, чуть-чуть приоткрыл окно.

— Федеральный розыск… награда, плюс негласное указание по нулевке…

— Серьезно.

— Да, и…  Особые меры, надо бы выяснить…

Они двинулись к машине и мальчик поспешно закрыл окно.

— Вылезайте, — открыв дверь, сказал высокий.

— Эти? — непонятно развеселился толстяк. Жучиные глазки как-то очеловечились, повеселели, — ищут пожарные, ищет милиция…  Ну, говори.

Дети молчат, высокий злорадно улыбается, глыба равнодушно моргает на лампу.

— Кто такие? Почему в федеральном розыске? Да еще по нулевке? Примечание № 0 — это не шутки, мальчик. Это, говоря проще, «живым или мертвым». Вот я и подумал, что это за ребятишки такие? А теперь еще любопытней стало — на фотографиях как-то вы постарше выглядите.

Дети молчат, и глыба непонятно преображается — вот стоял, отрешенный, равнодушный, недвижимый, моргал холодной лампе и — не сделал ни движения, и поза вроде бы та же, только взгляд опустил, а весь он теперь нацелен, направлен, сконцентрирован на ютящихся у его подножия близнецах. Словно автоматический радар, вдруг обнаруживший непонятный объект.

Неслышный звук — это невольно отступивший мальчик коснулся машины. Девочка стоит по-прежнему, только кулаки сжаты и отчетливой крупной дрожью, как в мультике, трясутся ноги.

— Спокойно, — говорит толстячок и делает затейливый жест. Глыба тут же выключается.

— Степан, дайте-ка мне пистолет.

Высокий медленно расстегивает кобуру и протягивает толстяку маленький черный пистолет. Он продолжает улыбаться, но глаза тревожные.

— Красивый мальчик, ты уверен в своей красоте? — невообразимо, страшно, медленно и неотвратимо, как во сне, черное дуло прижимается к белой щеке, — внешность не главное, и я помогу тебе это понять, — ласково продолжает толстяк и жучиные глазки посверкивают.

И вдруг…  Лицо ребенка искажается в неслышном крике, свет сереет, отовсюду наваливается комкая, тяжелая масса — как приснившаяся материя из старого анекдота — лысый испуганно оглядывается, зажимает зачем-то уши, приседает. Гремит выстрел и крик наконец становится слышен. И девочка, зажмурившись, все топает и топает ножкой…

— Понятно, — скептически протянул Артем. Раненый мальчик по прозвищу Танатос еще спал и Артем решил выяснить, кто же все-таки у него в гостях. Теперь девочка почему-то не запиралась и рассказала все сразу — только вот это «все» было не слишком реалистично — даже для Артема, чье сознание с самого детства незаметно обрабатывалось сотнями фэнтезийных и фантастических книг.

— Понятно, — снова повторил он, — а почему вы в федеральном розыске? Да еще по этой нулевке?

Девочка ткнулась в дымящуюся чашку с кофе, попыталась сделать глоток, но обожглась и закашлялась.

— Ясно, — после неловкой паузы продолжил Артем, — короче, проблем много, а откуда — мне знать необязательно.

— Мы — конец света, — уныло ответила Гипнос.

— Не может быть, — саркастически протянул он. Потом подумал, что вышло грубовато, и добавил неловко, — мир большой, а вы совсем маленькие.

— Мы знаем, — серьезно кивнула Гипнос, — тяжело придется.

Артем вздохнул, медленно затушил сигарету, протянул зябнущие ладони к остывающей чашке. Немного помолчали.

— То есть выстрел был случайный. Это, наверное, хорошо. Хотя не знаю, понятия не имею! — он вдруг схватился за голову, точно только сейчас осознав серьезность происходящего.

— А что произошло в конце? Какой-то взрыв?

— Нет, — глядя в чашку, отвечала девочка, — это лысому снилось, а я достала.

— В смысле?

— Я умею доставать вещи из снов, — она подняла взгляд и улыбнулась, — иногда помогает.

— Это как с вилкой? — впервые ему вдруг подумалось, что вся эта нелепость — просто фантазии двух перепуганных, спрятавшихся в воображении детей. И лучше всего будет отвести их в милицию. А выстрел… Что ж, такой раной могли наградить и одноклассники. Даже вероятно — игровая, бесцельная и как бы эстетическая, образная жестокость.

— Вчера просто не получилось. Давай, я попробую.

— Мне ничего не снилось, — вяло ответил Артем.

Она моргнула, — так не бывает. Снилось, просто забыл… Тебе снился дождь и какая-то огромная улитка. Достать?

Артем не успел ответить — впрочем, он, наверное, согласился бы — как перед ним, на тепло-оранжевой клеенке, будто выпрыгнув из пустоты, появилась раковина — самая обыкновенная темно-коричневая влажная спираль, только толщиной с его руку и обхватом в чайник.

Артем отшатнулся, ноздри уловили темноватый, мокрый запах.

Он в изумлении глядел на стол, а девочка сосредоточенными, плавными движениями, словно совершая ритуал, поворачивала улитку, пока прямо на Артема не уставился проем — только в нем, вместо студенистой упругой массы, сиял огромный, ярко-голубой человеческий глаз, обрамленный длинными ресницами.