Ближе к телу - [20]

— Неужели вы думаете, что Костя мог бы кому-нибудь навредить?

Я пожала плечами, и тогда Александра Михайловна, словно желая высказаться, стала рассказывать мне про сына. Я слушала и кивала. Может быть, чуть-чуть, но станет этой женщине легче, если поговорить. И она говорила. Она рассказывала все-все про своего единственного сына, потом сорвалась с места и ушла куда-то.

— Вот, посмотрите, — и женщина выложила передо мной обтянутый серо-голубым бархатом толстый фотоальбом.

Я автоматически листала фотографии, почти не выслушивая пояснений Александры Михайловны, но и не прерывая ее. Я прекрасно понимала, что такие воспоминания на первых порах немного утоляют боль. И рассматривала фотографии в надежде отыскать что-то полезное. Одно фото привлекло мое внимание. Не знаю, что именно, но что-то мне показалось в нем знакомым. Моя зрительная память порой оставляет желать лучшего.

На фото был изображен старый дом, перед которым стояла молодая девушка со светлыми волосами и ярко-красными ногтями.

— Кто это? — спросила я. Александра Михайловна удивленно уставилась на фото и сказала:

— Ой, а откуда она? Я даже не знаю. Может, Костина девушка?

— Можно, я ее возьму? — попросила я, и женщина согласилась. Я сунула снимок в сумку и продолжила беседу:

— В последнее время было что-нибудь необычное? Может быть, Костя чего-нибудь боялся? Опасался?

Александра Михайловна задумалась. Она смотрела на меня с некоторым сомнением. Наконец сказала:

— Вы знаете, нет. В последние пару недель Костенька… Он стал спокойнее, как-то раскованнее и добрее. Я не знаю, важно ли это…

— Расскажите подробнее, пожалуйста. Что, раньше у него был плохой характер?

— Ну, Костенька, когда устроился на работу, стал нервным. Раньше он никогда не скрывал ничего от меня. Он вообще был очень открытым ребенком. Но потом стал скрытничать, ничего не говорил. Он просто отмахивался от меня, говорил, что у него совершенно нет проблем. А недели две назад он стал гораздо спокойнее, даже раскованнее.

— А с чем это связано, вы не знаете?

— Я много думала об этом. Он примерно в то время познакомился с какой-то девушкой. Кажется, ее звали Лена. Но я ее даже не видела ни разу. Они общались по телефону, Костенька приходил домой очень поздно, а порой и не являлся ночами.

— Вот как… — задумчиво пробормотала я. — А все же подумайте, Александра Михайловна, может быть, у Кости были недоброжелатели?

— Ну я не знаю… Только со школы они враждовали с одноклассником. Геной его звали. Понятия не имею, что они там не поделили, но постоянно дрались. Я сколько раз разговаривала с его матерью!

Что ж, это уже что-то. Появился бывший одноклассник. Интересно, что они не поделили? Какие вообще проблемы могут возникнуть в школе? Соперничество из-за оценок? Амурные дела?

— Ну, школьные дела — это одно…

— Понимаете, Костя до сих пор боялся его. Они друг друга ужасно не любили. И повзрослев, не улучшили отношений. Даже, пожалуй, стали сильнее враждовать.

— Его адрес вы знаете? — приготовив блокнот и ручку, спросила я. Александра Михайловна продиктовала мне адрес.

— Фамилия?

— Хребтов Геннадий… Как отчество, не знаю.

— Простите, а отец Кости… Может быть, он знает больше вас? Ведь молодые люди обычно больше доверяют папам, чем мамам, — предположила я.

— Мой муж давно умер, — заметила женщина грустно.

— У Кости были друзья?

— Я не знаю. К нам часто звонили и молодые люди, и девушки. Но я никогда не расспрашивала сына об этом. Он не любил, когда лезут в его жизнь.

— У Кости были братья или сестры? — спросила я. Нередко бывает, что сестра, например, гораздо лучше знает брата, чем мать. Живой пример тому — мы с Полиной. Мы знаем друг друга гораздо больше, чем Ираида Сергеевна — нас обеих. Причем не только и не столько достоинства, особенно известны недостатки. Но и теперь Александра Михайловна покачала головой, добавив:

— Костя… был… моим единственным сыном.

— Где Костя работал?

— Да в больнице санитаром. Он же у меня медицинское училище закончил, готовился в институт поступать. И еще он подрабатывал ночами в каком-то клубе, что ли. Я говорила ему, чтоб не перетруждался. Зачем над собой издеваться? — всхлипнула женщина. — Но он же упрямый! Вот и надрывался на двух работах.

— А кем он работал в этом клубе и где именно? — насторожилась я. Может быть, и ничего важного не было в этих сведениях — тем не менее, на всякий случай следует знать. К несчастью, бедная Александра Михайловна понятия не имела, чем занимался ее сын в ночном клубе. Тем не менее…

Я простилась с женщиной, оставив ее наедине с горем. Конечно же, нет ничего хуже, чем потерять детей. В любом возрасте. Я слишком хорошо это понимала, особенно теперь, когда мои Артур и Лизонька неизвестно где. Господи, мне снова стало очень страшно. Бездумно шагая по улице, я решила все же поехать к Полине и поделиться с ней полученной информацией. Но сначала надо побывать дома — вдруг сестра ошибается, и детей похитили ради выкупа, тогда меня может ждать письмо. И я отправилась домой.

Вдруг из подворотни моего дома раздался мужской голос:

— Лелька!

Обернувшись, я увидела долговязую фигуру Дрюни Мурашова. Он бросился ко мне со всех ног.