Ближайшие союзники? Подлинная история американо-израильских отношений. Том I. Эпоха межгосударственных войн: от Второй мировой до Войны Судного дня. 1945–1973 - [9]

.

Даже тогда, когда Ф.Д. Рузвельт сделал свое наиболее ясное на тот момент заявление в защиту евреев («Мне трудно поверить, что подобные вещи могут происходить в цивилизации XX века») — а это случилось после «хрустальной ночи», когда семь с половиной тысяч еврейских магазинов и бизнесов были разгромлены, девяносто человек убиты прямо на улицах, десятки покончили жизнь самоубийством и тысячи оказались в концлагерях, — все равно, на вопрос, может ли он назвать место в мире, которое будет в состоянии принять еврейских эмигрантов, Ф.Д. Рузвельт ответил отрицательно. «Будет ли рекомендовано ослабить иммиграционные ограничения в США?» — последовал еще один вопрос. «Это не предусматривается», — отрезал президент. После «хрустальной ночи» президент получил докладную записку от своего давнего советника Сэмюэла Ро-зенмана (Samuel I. Rosenman, 1896–1973), еврея по происхождению, в которой говорилось о поддержке позиции в пользу сохранения квот на иммиграцию. «Я не верю, — писал Сэмюэл Розенман, — что желательно и практично рекомендовать какие-либо изменения в квотах, выделяемых нашим иммиграционным законодательством». Подобная мера, по мнению С. Розенмана, могла привести к увеличению безработицы и возникновению «еврейской проблемы» в странах, которые откроют свои границы для приема беженцев. В качестве альтернативы С. Розенман предлагал переселение последних в какую-нибудь «новую и неосвоенную землю где-либо в Африке и Южной Америке». Сложно сказать, считал ли С. Розенман, что президент США правомочен принимать решения о том, кем, когда и как заселять неосвоенные земли в Африке; у самого Ф.Д. Рузвельта таких планов, очевидно, не было, вследствие чего проблема не получила никакого развития, оставаясь без какого-либо решения в ситуации, когда положение евреев Германии, а затем и других стран Европы, всё более ухудшалось. В мае 1939 года в порт Майами прибыл теплоход St. Louis, на борту которого находились 937 еврейских беженцев, искавших приюта в Новом Свете, но по совершенно бесчеловечному распоряжению Ф.Д. Рузвельта беженцам было отказано в праве сойти на американскую землю, и корабль вынужденно вернулся в Европу. Лидеры американских еврейских организаций не поднимали вопроса о необходимости открыть ворота перед преследуемыми европейскими «собратьями», опасаясь, что прибытие в США толп обездоленных иммигрантов приведет к резкому усилению антисемитизма и подорвет, как им казалось, еще непрочные позиции еврейской общины в этой стране.

Драматичная история неудачной попытки спасения еврейских детей из Чехословакии, предпринятая уже после «хрустальной ночи», но еще до начала Второй мировой войны, служит ярким примером отношения американских властей к этой проблеме. Речь, повторим, шла о детях, чье прибытие никак не могло повлиять на американский рынок труда, защитой которого объяснялось существование драконовских миграционных квот.

Инициатива обращения к президенту США по этому вопросу исходила от британского бизнесмена Николаса Уинтона (Nicholas Winton). Он родился под именем Николаса Вертхайма (Nicholas Wertheim) в семье еврейских переселенцев из Германии, которые прибыли в Лондон в 1907 году. Вскоре после рождения сына семья приняла христианство и поменяла фамилию на чисто английскую, стремясь лучше интегрироваться в британском обществе. В 1920-е и 1930-е годы Николас успешно работал в кредитных организациях в Германии и Франции, а по возвращении на родину стал брокером на рынке ценных бумаг Лондонской фондовой биржи.

В 1938 году он собирался провести рождественские праздники на горнолыжном курорте в Швейцарских Альпах, однако неожиданно из Праги ему позвонил друг, который посетил лагеря для беженцев в Чехословакии и попросил его срочно приехать. Прибыв в Прагу и увидев, в каком отчаянном положении находятся беженцы, и в первую очередь еврейские дети, многие из которых были вынужденными переселенцами из Германии, он осознал всю тяжесть ситуации и понял, что надвигается настоящая гуманитарная катастрофа. Пораженный увиденным, Уинтон стал делать все возможное, чтобы помочь обездоленным детям, будущее которых находилось под угрозой.

В первую очередь он обратился в Министерство внутренних дел Соединенного Королевства с просьбой расширить прием детей-беженцев из Чехословакии. На тот момент правительство Великобритании ввело ограничения на количество детей, которых оно было готово принять в рамках программы Kindertransport. Уинтон обещал властям самостоятельно находить спонсоров и гарантов перевозки и обустройства детей, прося государство лишь о выдаче дополнительных разрешений на въезд в страну. Эта просьба была удовлетворена британскими властями. Кроме того, сам Уинтон принимал активное участие в поиске единомышленников и сторонников как в самой Чехословакии, так и в Англии, находя будущих приемных родителей для привезенных детей, а также собирая деньги на осуществление всей программы спасения[18]. Всего ему удалось спасти из оккупированных районов Чехословакии 669 еврейских детей.

Ситуация становилась все более критической, и Уинтон решился обратиться с просьбой о помощи за океан. 16 мая 1939 года он написал письмо президенту США Ф.Д. Рузвельту, прося его сделать все возможное для того, чтобы дать убежище еврейским детям в Новом Свете: