Блистательный Гильгамеш - [49]

Утром, проснувшись, я услышал от каждой стены моего дома один и тот же шопот, одни и те же слова:

— Немедленно строй корабль!

Сначала я не поверил стенам своего дома и решил жить, как обычно. Снова пытался остановить людей, задумавших злые дела, пытался пресечь злобные речи, стыдил за грязные мысли. Все, как и прежде, было впустую.

Вернувшись домой, я снова услышал речи, обращенные ко мне.

Тут-то я понял, что это — повеление самого великого Энки, и обратился к нему с мольбою:

— Великий! Я исполню все твои приказания, но объясни, что мне сказать народу и старцам.

— Скажешь, что Энлиль не питает любви к тебе. Что от гнева его ты хочешь удалиться, покинуть город и плыть к океану, к владыке бездны, самому Энки. Скажи им, что над ними прольется обильный дождь и всюду будет богатая жатва.

Едва засияло новое утро, я собрал горожан у великой реки. На свободном пространстве, на ровной земле под моим руководством начертили чертеж. Сто двадцать локтей в длину и сто двадцать локтей в ширину было отмерено. И тут же, люди понесли бревна, другие навалили горы тростника, даже дети носили смолу. Весь город спешно строил корабль. От имени Энки я обещал им небывалый обильный дождь и богатую жатву.

Каждый день слуги пригоняли быков и овец к берегу, резали и разделывали их и тут же в больших котлах готовили пищу работникам. В кувшинах не успевали подносить сок ягод, сикеру, и я поил ими народ, как речною водой. Люди пировали, словно в новогодний день, и эти пиры происходили ежедневно после работы.

Великий Энки торопил меня, и тогда я решил не бросать работы с наступлением ночи. Я приказал разжечь костры вокруг стройки, а между ними поставить факелы.

Через пятеро суток были видны уже обводы гигантского судна. Такого корабля никто прежде не строил и люди спрашивали, уж не собираюсь ли я захватить в него весь свой город?

Как и велел мне Энки, я заложил внутри корабля шесть палуб, разделил дно на девять отсеков. Умелые плотники каменными топорами из хорошего бревна вытесали руль.

Я продолжал торопить работников. Пока одни сносили снаряжение в корабль, другие плавили в печах смолу, смешивали ее с елеем и горячим составом обмазывали борта, крышу.

Наконец, корабль был готов и стоял на суше, возвышаясь над городом. Жители спрашивали меня, как же я спихну его в воду. Корабль был готов поздно вечером, и мы долго толкали его, но сдвинули ненамного. Я и сам не знал, как мне быть, и уже думал что если не начнется обещанный богом потоп, то стану посмешищем в глазах черноголовых на все времена.

Мне было жаль моих горожан. В дружной работе они сделались лучше, и я просил великого Энки сохранить им жизни тоже. Но эта просьба моя была безответной.

Ночью, как и велел мне великий бог, я погрузил на корабль все имущество, перевел домашний скот, степных зверей, птиц. Взял лучших из мастеров — только их и позволил забрать Энки, поднял всю свою семью, и тут наступило утро.

Но не утро пришло вслед за ночью, а новая ночь.

Едва я последним взошел на корабль, как светлый свод небес заслонила огромная туча. Туча накрыла весь город, внутри ее полыхали молнии, дымились черные клубы.

Поспешно я закрыл дверь корабля и засмолил ее.

Тут же обрушились потоки воды. Сидя в запертом корабле, я услышал ужасающие крики людей и животных, но ничем не мог им помочь. Скоро корабль закачался на волнах, и я понял, что его не нужно спихивать в реку. Река сама пришла к нему. И еще я понял, что за обильный дождь и небывалую жатву обещал горожанам Энки.

Несчастный мой народ! Успел ли он понять, за что наказан богами. И если ты говоришь, что кое-кто спасся, то значит, так захотели боги.

Но сами они испугались того, что наделали.

На корабле была отдушина, куда не мог попасть дождь и я попытался высунуть голову, чтобы увидеть, что делается снаружи. В то же мгновение сердце мое оцепенело от ужаса.

Все — и землю и небо накрыла темная мгла. Сверху доносился бесконечный страшный гром и словно факелы, в разных концах одновременно вспыхивали молнии. В их свете я разглядел неясные тени тонущих домов. Людей уже не было. Казалось, горит и раскалывается все пространство. Отдушину пришлось тут же крепко закрыть, потому что огромные волны стали бросать корабль, как песчинку.

Внутри корабля ревели животные и стонали люди.

Многие боги сами испугались того, что наделали, собрались вокруг своего отца, великого Ана, на небе, дрожали от страха, а некоторые кричали и плакали.

Наконец, буря утихла и снова мир осветил великий Шамаш. Я открыл лаз и вышел на верхнюю палубу корабля. Мой корабль, словно щепка, плыл по огромным волнам безбрежного океана. Лишь один островок торчал из воды, и я понял, что это — гора Ницир.

Я приказал корабельщику направить корабль наш к ней, он исполнил приказ, корабль пристал к вершине горы, но я не знал, что стану делать дальше, а совета спросить было не у кого.

Тогда я выпустил из корабля голубя. Я надеялся, что полетав над волнами, он отыщет сухую землю, куда можно будет пристать, чтобы принести жертвы богам и построить жилище. Нам хватило бы небольшой хижины — ведь кроме нас с женой и корабельщика других людей не было.