Блистательный Гильгамеш - [44]

— Я открою тебе, Гильгамеш, то, что хранится самими богами в секрете от многих. Но помни: чужую жизнь повторить невозможно, судьба — не одежда, ее нельзя примерить другому. И потому рассказ мой будет для тебя бесполезен, знай об этом заранее. Ты, как я понял, гордишься своим городом, который зовешь Уруком. А в мои времена на Евфрате такого города не было.

— Урук построил мой прадед, я же — окружил его кирпичной стеной, чтобы ни один враг не посмел…

— Я не знаю, что такое кирпич, из которого ты построил свою стену, по-видимому, это что-нибудь крепкое, похожее на камень. В мои времена города не окружали стеной, а стены дома лепили из глины и тростника. Я понял, что твой город слишком молод в сравнении с моим. И еще я понял, что люди на земле снова размножились и снова живут в городах. Одно время я считал нас с женою последними людьми, живущими на земле. Потом мне пришла мысль, что земля велика, и, как знать, не спасся ли кто-то другой кроме меня. Знаешь ли ты, что мой город тоже стоял на Евфрате и назывался он Шуруппак. Если он теперь в вашей жизни — не знаю.

— Этот город есть, я бывал в нем, люди города чтут твое имя, и мой народ дружит с народом Шуруппака.

— Когда народы дружат, они богатеют. Но только есть ли тот народ на земле, который я знал, скажи мне? Ведь города быть не должно — его смыл великий потоп, откуда же взяться народу? Он тоже, скорей всего погиб. Великие боги во время потопа уничтожили всех людей на земле — так они мне говорили. Нас осталось лишь трое — мы с супругой да корабельщик. Потому и не знаю, о том ли ты городе говоришь, называя его Шуруппаком, быть может, это не мой город, а другой, о котором я прежде не слышал. Я живу здесь со времен потопа, так давно, что мог бы забыть обо всем, что было. Но великие боги, одарив меня долгой жизнью, не отняли память, и я помню все. Однако, скажу, что не знаю, где находится твой Урук, если ты и вправду оттуда. Я также не знаю, почему ты уверен в нашем родстве.

— О твоем городе я говорю, Утнапишти. Люди во время потопа погибли не все. Уцелели пастухи, забредшие в горы, выжили те, кто уцепившись за деревья, вырванные с корнем, носились по волнам. Люди мало знают о тех днях, потому что память недолговечна, а письменные знаки еще не существовали. Но и после потопа боги не раз обращали к нам свою милость, помогли отстроить новые города и твой — тоже. И сам подумай: зачем моим отцу, деду и прадеду называть тебя предком, если они могли выбрать любого другого. Но они называют тебя. Во мне течет также и кровь великих богов, и имя твое я не опозорил.

— Ты рассказываешь странные вещи, когда-нибудь мы поговорим с тобою о них. Я рад, что боги простили людей, если все, сказанное тобою здесь — правда. И все же мой город — не тот, который ты видел. Он был самым древним и потому самым близким к богам. В моем городе сохранялись дома, в которые, по рассказам стариков, запросто заходили боги и беседовали с их жителями. О том передавалось немало историй. Но однажды боги, сотворившие людей, замыслили с ними покончить. А все оттого, что люди стали самонадеянны, забыли о законах, данных богами, пытались жить по-своему, а многие стали столь глупы и наивны, что решили считать себя равными богам. Я не раз указывал жителям своего города на опасные их заблуждения, но они лишь отмахивались от моих слов. Великие боги долго терпели людские глупости, но даже терпение богов не безгранично. Тогда-то они и собрались на совет.

— Постой, — прервал неожиданно самого себя Утнапишти, я рассказываю середину этой истории, но знаешь ли ты ее начало?

— Верховный жрец и царь Урука в детстве должен получить от своих воспитателей всю мудрость черноголовых. При посвящении он узнает тайны, которые ведомы лишь царям. Думаю, что среди них есть и твоя история. Я знаком с такими таблицами, которые кроме меня и моей матери великой Нинсун не читал никто более. Мне передал их отец мой, сам Лугальбанда. Про него же говорили, что он познал все тайны мира.

— Не слышал о тех людях, имена которых ты мне назвал. Но в словах твоих я различил уважение к ним и готов их уважать тоже.

— Это были великие люди, Утнапишти. Теперь они стали богами.

— Ты слишком молод, Гильгамеш. Где это видано, чтобы земной человек после жизни становился богом? Но я слышу в словах твоих упорство и потому не стану с тобой спорить. Я очень давно живу, успел по много раз подумать о каждом явлении мира и меня не волнуют такие пустяки, как поиски правды. Когда-то я понял, что в любом слове, произнесенном вслух, перемешаны правда и ложь. С тех пор я успокоился. Однако, замечу, что нет на земле человека, который мог бы познать все тайны мира. Боюсь, что и бога такого нет тоже.

— В своем городе я не раз слышал это от старцев, но они были всегда неправы.

— Не будь самонадеян. Правый сегодня не обязательно останется правым и завтра. Но ты сказал мне о каких-то тайных таблицах. В мои времена у нас не было такого слова.

— Таблицы, на которых знаками можно записать все человеческие знания.

— Зачем они? Или у вас, черноголовых, ослабла память, и вы теперь не в состоянии запомнить знания наизусть?