Блицфриз - [101]

— Трудно мне с тобой, Порта, — вздыхает Мозер. — Очень надеюсь, что наши пути вскоре разойдутся.

— Может быть, даже раньше, чем вы думаете, герр обер-лейтенант! — говорит Порта. — В нашей роте офицеры долго не живут. Это уже чуть ли не традиция! — добавляет он, широко улыбаясь.

— Я потом поговорю с тобой, Порта, — обещает Мозер. — Еще как поговорю!

Три дня спустя мы выходим к разрушенной деревне, печные трубы торчат к небу каменными пальцами.

— Там пускают красные ракеты, — говорит, указывая, Старик.

— C'est un bordel![127] — говорит Легионер, с тоской думая о кварталах красных фонарей.

— Хорошо бы! — говорит, зевая, Порта.

Ночь хмурая, беззвездная, по небу быстро бегут тучи. То и дело валит снег. Мы лежим, наблюдая за ракетами вдали. Отсюда они выглядят очень красиво. За ракетами тянутся длинные цветные хвосты, вспыхивают они звездами с множеством оттенков.

— Наши! — уверенно говорит Мозер. — Пошли! Похоже, русские сильно их теснят. Завтра может быть уже поздно!

Внезапно озаряется все небо. Вскоре до нас докатывается грохот непрестанных взрывов. Должно быть, идет большая артиллерийская дуэль.

— Господи, что происходит вдоль линии фронта? — задумчиво бормочет Мозер, понаблюдав за громадными вспышками.

— Может быть, расходуют последние снаряды! — говорит Порта, пытаясь улыбнуться, но у него получается лишь гримаса.

— Командиры отделений, ко мне! — приказывает Мозер. — Подготовьтесь к маршу через десять минут! В полном боевом порядке!

И подтягивает подбородочный ремень каски.

— Как, среди ночи? — удивленно спрашивает фельдфебель Крамм. Он всего несколько дней назад присоединился к нам с одиннадцатью людьми. — Русские кишат повсюду!

— Покажи, где их нет, фельдфебель, и мы пойдем туда! — саркастически говорит Мозер. — Выступаем через десять минут! И пробьемся, даже если придется действовать только штыками и саперными лопатками!

Краткий отдых ушел у нас на снаряжение автоматных рожков и пулеметных лент. Все ворчат. Кажется, теперь, когда мы так близки к цели, нас охватила инертность.

— Внимание! — негромко командует Мозер, когда мы стоим в строю, готовые к маршу. — Теперь мы полностью укомплектованная рота. К нам присоединилось много групп, от писарей и интендантов до минометчиков и подрывников. Теперь слушайте меня все! Немецкие позиции от силы в семи-восьми километрах отсюда. Последнее усилие, и мы у своих! Идти нужно сейчас. Завтра может быть поздно. К тому времени противник может прорвать новый фронт. Нужно ожидать, что пробиваться придется с боем, но иного пути нет. Раненых будем, если представится хоть малейшая возможность, брать с собой, но они не должны нас задерживать! Главное, не теряйте друг друга из виду. Пойдем углом вперед. Во главе будет второе отделение. Я полагаюсь на тебя, фельдфебель Байер! Вопросы есть?

— Герр обер-лейтенант, а что, если прорыв не удастся? — спрашивает обер-фельдфебель Клокдорф.

— Скоро узнаешь, — язвительно усмехается командир роты. — Мы будем мертвы, Клокдорф!

Малыш раздобыл совершенно новый русский ручной пулемет в превосходном состоянии. И нежно прижимает его к себе, как мать новорожденного.

Порта бросает мне банку консервированных груш. Я съедаю их и чувствую прилив сил.

Мы идем клином по отрезку открытой местности. Когда доходим до середины, по нам открывают яростный пулеметный огонь от купы деревьев и винтовочный с фланга. Мы осторожно пробираемся к деревьям, Порта прикрывает нас пулеметными очередями.

Мозер бросается вперед, командиры отделений за ним. Останавливается на миг, чтобы бросить гранату. Малыш обгоняет роту и несется, как танк. Стучит пулемет, в лесу взрываются гранаты, поднимаются крики и ругань:

— Немцы, немцы, …б вашу мать!

Прутья и веточки хрустят под быстро движущимися ногами. Пулеметная очередь валит двух саперов. Тафель наклоняется над ними, чтобы оказать помощь.

— Вперед! — кричит Мозер, толкая его перед собой.

Второе отделение сталкивается с группой русских и приканчивает их лопатками и штыками. Малыш ломает ребром ладони шею женщине-капитану, когда та поднимает пистолет, чтобы выстрелить в него. Голова ее неестественно свисает на спину, словно она хочет осмотреть себя сзади.

Тяжело дыша, мы бежим вперед по рыхлому снегу. Часто проваливаемся по плечи, и нас приходится вытаскивать. Снег похож на бездонное засасывающее болото. Трое русских пехотинцев утонули в снегу. Видны только их головы. Клокдорф убивает их выстрелами в затылок. Кроваво-красные круги окрашивают снег.

Остановившись наконец, мы выясняем, что потеряли двадцать три человека. Бесследно исчезло целое отделение пулеметчиков.

— Проклятье! — злобно бранится Мозер. — Этого бы не случилось, если б они не теряли из виду друг друга, как я приказал. Их фамилии?

Фамилий никто не знает. Присоединились к нам эти люди совсем недавно.

— Ничего не поделаешь, — решает Мозер. — Мы не можем отправляться на их поиски. Еще раз говорю: не теряйте друг друга из виду! Это ваша единственная возможность прорваться. Смерть постоянно рядом с нами!

Малыш четыре раза подряд проваливается в громадные сугробы. Вытаскивать его не легче, чем лошадь. Когда это происходит в четвертый раз, он совершенно выходит из себя и с истерической яростью стреляет в снег. Швыряет в лес два трупа.