Блицфриз - [100]

— Я с вами, — говорит Малыш, он мгновенно проснулся и выскочил из-под одеяла, не дожидаясь приглашения.

Мы бесшумно выходим из дома.

— Что скажете об этом? — спрашивает Легионер, убрав несколько досок.

Мы с отвисшими челюстями смотрим на стопы ящиков. На них написано по-английски: «America salutes Russian People!»[126]

Мы осторожно поднимаем ящики.

— Консервы, — говорит с сияющими глазами Порта. — Тушеная говядина, ананасы, груши, моя любимая еда!

Внезапно Малыш напрягается. Выпускает из рук ящик и совершает громадный прыжок за сугроб.

— Бегите! — орет он. — Тикает!

— Что значит тикает? — спрашивает Порта из-за ящиков. — Можно подумать — гангрена у него не в ногах, а в мозгу!

— Бомба с часовым механизмом тикает у вас под ногами! — вопит Малыш из сугроба.

Порта молниеносно выскакивает из отверстия между ящиками и выбегает. Ноги его работают, как шатуны. Он буквально пробуравливает себе путь к сугробу.

— Тикает еще? — спрашивает он Малыша. — Может, это стучал дятел, пытавшийся добраться до моих груш?

— Насчет дятла не знаю, — отвечает Малыш, — но часовой механизм тикает. Думаю, бомба взорвется с минуты на минуту.

— Бомба с часовым механизмом не опасна, пока не перестала тикать! — неистово кричит Порта и хорьком спускается в то отверстие, из которого выскочил.

— Им не взорвать все мои консервированные груши! — кричит он, вскидывая на плечо ящик. И едва добегает до сугроба, кажется, что весь мир взорвался изнутри. К небу с невероятной силой взлетает столб пламени, разбрасывая во все стороны ящики и консервные банки. На нас валится град консервированных фруктов и кусков мяса. Банки с острыми, как нож, краями летят шрапнелью между домов.

— Гнусный, подлый трюк, — разочарованно вздыхает Порта, когда мы встаем и смотрим в оставленный взрывом черный кратер. — Ивану я этого долго не забуду!

Малыш пробует кусок мяса, но с гримасой выплевывает. Оно отдает селитрой.

Мы открываем ящик Порты с консервированными грушами, и наши лица озаряются, когда обнаруживаем, что там тридцать банок. Едва приканчиваем одну, Малыш вновь предостерегающе кричит:

— Опять тикает! Прячемся!

Словно мякина под ветром, мы уносимся и укрываемся за большим сугробом.

Второй взрыв сильнее первого.

Дом за складом взлетает в воздух и скрывается за вершинами деревьев. Разлетаются бутылки с коктейлем Молотова. Вспыхивает фосфорное пламя.

Едва затихает звук взрыва, мы вскакиваем и бежим к домам, где находится парализованная шоком рота.

Едва начинаем рассказывать о том, что произошло, раздается крик часовых:

— Тревога! Партизаны!

Из темноты строчат пулеметы и автоматы, ночь оглашают крики раненых. От дома к дому перебегают темные тени. Звенят стекла, вспышки взрывов разрывают тьму. Дома вспыхивают и ярко горят.

— Приди, приди, приди, о Смерть, — напевает под нос Легионер, откидывая сошки ручного пулемета.

Черные тени несутся через большую площадь с памятником Ленину. Когда они достигают расстояния, с которого можно бросать гранаты, грохочет станковый пулемет Малыша, скашивая людей рядами, будто колосья. Но их много. Они кишат в узких, кривых улочках. Повсюду сверкают дульные вспышки. Разрывные пули причиняют жуткие раны.

У памятника Ленину кричит комиссар, размахивая над головой автоматом.

Я бросаю гранату изо всех сил. Она взрывается над комиссаром, и он летит через всю широкую площадь. Автомат его летит в другую сторону.

— Мастерски, — улыбается Порта и одобрительно кивает.

Я бегу вперед вместе с Профессором, он несет мою сумку с гранатами. Подает их мне с уже снятым кольцом. Я вложил столько силы в первый бросок, что теперь не могу бросить их дальше пятидесяти метров. Но для гранатометчика это хорошее среднее расстояние!

Партизаны отходят беспорядочной толпой, поскольку их громогласный комиссар убит.

Легионер бросает в один из домов противотанковую мину. Дом разлетается на части. Внезапно наступает тишина. Лишь из леса слышны удаляющиеся шаги.

Клокдорф расстреливает в затылок двух пленных, потом разбивает им черепа прикладом.

— Черт возьми, ты что делаешь? — яростно кричит ему Мозер.

— Разрешите доложить, герр обер-лейтенант, совершаю казнь в соответствии с наставлениями. Эти двое перерезали горло старосте. Он протестовал против сожжения деревни, в которой живут люди.

— Я подам на тебя рапорт за неисполнение приказа!

— Подавайте! — язвительно усмехается обер-фельдфебель.

Мы потеряли двенадцать человек. Двое часовых найдены с проломленными головами. Пятеро ранены, одному из них в живот вошла целая автоматная очередь.

— Приготовиться к маршу! — приказывает Мозер. — Они вернутся, как только возьмут себя в руки и преодолеют первый страх. К тому времени нам нужно быть в пути.

Мы идем около часа, когда Мозер вдруг вспоминает о партизанке.

— Где та девушка?

— Разрешите доложить, она отправилась домой, но просила передать всем наилучшие пожелания! — весело кричит Порта.

— Значит, ты отпустил ее? — спрашивает обер-лейтенант, пораженный откровенностью Порты.

— Никак нет! Девушка мне понравилась, и я предложил ей стать хозяйкой в моем маленьком доме на Фридрихштрассе, но она возмутилась и попыталась отнять у меня оружие. Потом, пока я искал веревку, чтобы связать ее, ловко выскользнула в заднюю дверь, а когда я бросился за ней, надела мне на голову кастрюлю и принялась охаживать меня черпаком. Потом воспользовалась возможностью и побежала влево к лесу. Я кричал ей вслед, что вы очень на нее рассердитесь, когда узнаете, что она самовольно ушла. Но девушка не обратила никакого внимания на мои крики, и теперь, скорее всего, она дома на улице Тысячи Недотеп.