Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - [22]

Официант раздал нам меню, но я был единственный, кто стал его изучать. Тут не брали плату за вход, но когда любая порция спиртного стоит три доллара, это и не нужно. Все заказали себе джин с тоником, а я чистый ирландский виски. Наши дамы решили сходить в туалет, на что Стив произнес веско:

— Ни разу еще система не дала сбоя: как только баба заходит в ресторан, она первым делом бежит отлить.

— Завтра же попрошу нашу библиотекаршу послать тебе учебник по анатомии человека, — отпарировала Кей на ходу.

Мы послушали музыку. Оркестр играл очень спокойно и гладко, как старая группа Ната Кинга Коула. Стив признался, что мечтает как-нибудь написать роман о джазе. Мне захотелось посоветовать ему написать про тяготы жизни чернокожего музыканта, кочующего по Югу с однодневными концертами, но не стал. Мы потягивали из своих стаканов и наблюдали, как какая-то малышка выкладывается в танце.

— Господи, да у этой козявки внутри прямо дизельный двигатель, — заметил Стив. — Ну, как вам в обществе розовых?

— Розовых?

Он сделал большие глаза и брякнул:

— Приятель, да я вижу, вы с Кей знакомы недавно. Она и Барбара — лесбиянки, они уже несколько лет вместе живут! — И он гоготнул, точно подросток, рассказавший похабный анекдот. — Вы не заметили, как они спорили перед уходом? Бобби не хотела, чтобы Кей брала свою трубку.

Я мысленно рассмеялся — над собой. И, пожав плечами, ответил:

— У нас демократическая страна. У всех свои вкусы.

Он потер переносицу..

— Да, вы правы. Спасибо, что вправили мне мозги. — И переменил тему. — А вы правда играете в футбол?

Наши дамы вернулись, и я решил, что Стив дурачился: они обе были весьма женственные.

— Потанцуем? — предложила Кей.

Я встал.

— Хорошо, но я неважный танцор.

Я обнял ее, и мы заскользили по танцплощадке достаточно ритмично, так что издали наши движения можно было принять за танец.

— Извините, что оставила вас наедине со Стивом, — сказала она.

— А что с ним такое — корь?

— О Боже, вы сами что, не видите? Он же педрила записной! Чему вы улыбаетесь?

— Ваши волосы щекочут мне подбородок.

— Я же не телепатка. Нас разделяет полметра, — и она положила мне голову на плечо. — Вам здесь нравится? 

— Ага.

— Я надеюсь, вы внесете стоимость виски в свой отчет о расходах?

— Не беспокойтесь, внесу.

После очередной порции виски я танцевал с Барбарой и заметил у нее на пальце кольцо — такое же, как и у Кей. Она меня изрядно вымотала, хотя Стив танцевал с Кей, и Барбара неотрывно следила за ними. Он хорошо танцевал.

Перехватив мой взгляд, Барбара улыбнулась:

— Извините. Но я терпеть не могу этого самодовольного идиота. Наконец он получил собственное шоу на телевидении, а ведет себя так, точно ему принадлежит весь мир. А эти его мальчишеские ухватки — короткая стрижка, одевается под студента… Болван! Не понимаю, почему Кей позволяет ему вокруг нас крутиться. Не имели несчастья, случаем, прочитать его роман?

— Нет.

— Белиберда. Бескрылый реализм в худшем своем проявлении. — Она потерлась седой головой о мой галстук. — Сколько в вас росту?

— Шесть футов два дюйма.

Тут она стала рассказывать про свои спортивные успехи в колледже и не умолкала, пока мы не вернулись за столик. Стив отирал лицо салфеткой.

— Ну вот, тут действительно теперь парная[2]. Не увлекаетесь турецкими банями, Туи?

— Ни разу не был.

— Да, я тоже, — и он знаком подозвал официанта. Вместо очередной порции виски я заказал большой сэндвич. Началось шоу. «Шоу» ограничилось длинноногой девицей с отсутствующим взглядом и сильно напудренным лицом, похожим на посмертную маску, на которой выделялись две черные стрелки накрашенных бровей. Она спела какую-то сладкую песенку о любви — отчаянно фальшивя. После второй песни я наконец врубился в ее стиль, а может, просто меня повело от выпитого.

Мой сэндвич был обернут в гигантский салатный лист, больше смахивающий на лопух, и обильно уснащен ломтиками соленых огурцов и маслинами. Он произвел на меня сильное впечатление и показался лучшим сэндвичем в моей жизни. И я уделил ему больше внимания, чем коленке Кей, которая упрямо терлась о мою штанину и грозила протереть на ней дырку.

Я медленно жевал, слушал безобразное пение и глядел по сторонам. Я что-то никак не мог их раскусить — все они были какие-то ненастоящие. Как и эта «парная». И тем не менее я давно уже забыл про меланхолию, которую навеяла на меня последняя встреча с Сивиллой. Я забыл о дурацкой сваре с Томасом в кафе и даже о самом Томасе. Здесь было здорово. Должен признаться, что мне здесь нравилось, даже несмотря на весь фальшивый антураж этого заведения.

И я без особого для себя потрясения вынужден был также признать, что мне нравилось изображать из себя ручного негритенка… ну хотя бы чуть-чуть.

4. Позавчера

В два часа ночи я оказался в койке — своей. Я уговорил Стива разделить пополам счет на тридцать один доллар, хотя Кей прошептала мне: «Пусть заплатит — он из богатеньких!» Мы проводили девочек домой, а потом я подбросил Стива на Шестьдесят пятую и проехался на такси к себе в Гарлем, как важный дядя.

В шесть гром будильника вырвал меня из глубокого сна. Быстренько надев старенькие штаны и свитерок, я помчался к дому Томаса и едва успел — в семь тридцать он вышел из подъезда. Я отправился за ним на Тридцать третью — там он зашел в ресторанчик позавтракать, а в восемь двадцать одну, весело насвистывая, вошел в здание своей грузовой компании.