Блеск жемчуга - [16]

«Нефритовый дворец»… из за него то Мейлин Гуань и вернулась в Гонконг. Всего через несколько недель после того, как архитектор Мейлин поступила на работу в фирму «Тичфилд и Стерлинг», туда пришло письмо от Джеймса Дрейка. Разумеется, не только туда - всем лучшим мировым архитектурным мастерским было послано предложение представить проект гостиницы. Джеймс Дрейк отлично знал, чего он хочет - чтобы его новый гонконгский отель был не просто зданием, а произведением искусства, великолепным памятником, в котором лучше всего отразился дух Гонконга, воплощение гармонии Запада и Востока.

Тридцатилетнего магната недвижимости засыпали проектами: кто из архитекторов не мечтал работать на Джеймса Дрейка?!

Руководство «Тичфилда и Стерлинга» посоветовало - настойчиво посоветовало - каждому из архитекторов, имеющих хоть малейшее представление о Гонконге, подать свой проект. Чем больше будет проектов, решило руководство, тем больше вероятность, что один из них придется по вкусу Дрейку.

Для Мейлин же набросать проект здания, которое могло бы стать символом Гонконга, было просто проблемой перенесения на бумагу образа, который преследовал ее уже много лет. Разумеется, это будет не совсем то, чего хотел Дрейк, так как ее проект далек от гармонии - скорее, это сгусток ее ощущений Гонконга, отчаянное стремление соединить живущие в ней два существа, и невозможность сделать это; ощущение того, что ее хрупкие корни разделены, и их концы отчаянно пытаются найти опору, не зная, где их истинный дом.

Таким Мейлин Гуань видела Гонконг. Она знала его диссонансы и была глуха к его гармонии. Сама она не находила в своем проекте ни восхищения городом, ни гармоничного примирения двух его культур. И когда человек, заказавший не дисгармонию и муку, а гармонию и красоту, вызвал ее в Гонконг обсудить проект более подробно, Мейлин сначала отказалась. Она решила, что интерес Джеймса Дрейка к ее проекту - праздное любопытство, а если он так восхищен Гонконгом, как можно было понять по его письму, он просто хочет разругать ее за ересь.

Кроме того, Мейлин не верила, что по ее проекту может быть построен «Нефритовый дворец» - ведь это была всего лишь иллюзия. На первый взгляд, это было здание в китайском традиционном стиле, однако в нем проступали черты колониальной архитектуры, а потом эти, такие разные, стили вдруг чудесным образом сливались в один. Эту зрительную иллюзию нелегко было объяснить, трудно изобразить, практически невозможно воплотить в стали, мраморе и стекле.

Однако Дрейк испытывал к ее проекту отнюдь не праздное любопытство. После долгих переговоров по телефону он объявил ей, что собирается приехать в Лондон специально, чтобы встретиться с ней. И только тогда, когда он уже вылетел из Гонконга в Хитроу, Мейлин узнала от одного из сотрудников, что для него путешествие в Англию в эмоциональном отношении столь же трудно, как для нее - поездка в Гонконг.

Четыре года назад, перед тем, как он переехал в Гонконг, его беременная жена Гуинет погибла от взрыва газового баллона в их доме в Уэльсе. Оправившись от ран, полученных при пожаре, Джеймс Дрейк отправился в Гонконг, чтобы спастись там от тяжелых воспоминаний. Он четыре года не возвращался в Лондон… пока его не вынудила эта упрямая архитекторша, отказавшаяся ехать в Гонконг, но чье видение «Нефритового дворца» оказалось удивительно близко к представлениям самого Дрейка.

Вечером, во время ужина в лондонском Кларидже, Джеймс Дрейк сказал Мейлин, что собирается построить ее «Нефритовый дворец». И хотя ему совершенно ясно, что она не хотела бы возвращаться в Гонконг, он все таки вынужден потребовать ее присутствия на строительстве, так как оно обещает быть чрезвычайно сложным.

В тот же вечер Мейлин согласилась вернуться.

И вот она здесь, а Джеймс Дрейк спрашивает ее - как она чувствует себя. Она уже успела солгать ему и надеялась, что успешно.

Отведя глаза от сверкания глади залива, она встретила взгляд его серо стальных глаз и сказала на этот раз правду.

- Радость и боль.

Дрейк прореагировал на это искреннее признание легкой улыбкой, а в его глазах она прочитала одобрение. Сидевшая напротив красивая, сложная и талантливая женщина напоминала ему уникальное здание, которое он хотел возвести по ее проекту - удивительное сочетание гармонии и дисгармонии, в ней сквозило то азиатское, то английское. Такое слияние кровей - редкость, оно опьяняло. Мейлин сказала ему, что ее отец был английским аристократом, умершим еще до ее рождения, а мать - китаянка, она была оторвана от нее много лет, она до сих пор живет в Гонконге. Джеймс подумал, что в ее словах немало правды, но тут кроется и какая то ложь.

Дрейк представления не имел, зачем ей лгать ему, но и спросить ее об этом он не посмел - в конце концов, он тоже солгал ей относительно самого важного события в его жизни.

- Радость и боль, - повторил он ее слова. - А если уточнить?

«Нет!», - подумала Мейлин, отводя взгляд от его опасных, пронизывающих глаз. Посмотрев на стол, она обнаружила, что ее бокал с шампанским почти пуст, в то время как его бокал, который он слегка прикрыл рукой, полон.