Блеск страха - [12]
Петров ухмыльнулся.
– Вы меня извините, Игорь Юрьевич, но от шахмат у меня голова разболелась. Да и сыграли мы с вами, как договорились, три партии.
Игорь Юрьевич недоуменно пожал плечами.
– Ну и слабак же ты, Владимир Сергеевич, сыграли не три, а всего две, а у него, видишь ли, голова разболелась! Ну и молодежь пошла! – возмутился Игорь Юрьевич. – Вам бы только бегать. А вот посидеть и мозги свои заставить поработать никак не хотите.
Понимая, что Игорь Юрьевич теперь просто так не отстанет, Владимир Сергеевич плюнул в душе и ответил:
– Ладно причитать, Игорь Юрьевич, согласен продолжить игру. Но только одну. Больше, простите, не выдержу.
– Ладушки, согласен, одну так одну, – заулыбался гость.
Игра только началась и продолжалась не более десяти минут, как в дверь кто-то громко постучал.
Оторвав голову от доски, Владимир Сергеевич крикнул:
– Входите, открыто.
Дверь чуть скрипнула, затем кто-то не спеша вошел в помещение. Петров повернул голову и увидел Скрябина Павла Егоровича, который остановился на пороге.
– Разрешите, – обратился он к присутствующим.
Отложив в сторону шахматы, Игорь Юрьевич широко улыбнулся.
– Проходи, дорогой, мы с участковым инспектором тебе очень рады.
Увидев Игоря Юрьевича, Скрябин переменился в лице. В его глазах промелькнул страх, руки затряслись.
Заметив эту перемену, Игорь Юрьевич с какой-то издевкой обратился к вошедшему:
– Ты что, Павел Егорович, так испугался? Вон и руки затряслись.
Так и не поняв причину резкого изменения настроения Скрябина, Владимир Сергеевич поддержал Игоря Юрьевича:
– Проходи, Павел Егорович.
Махнув головой, тот наотрез отказался от предложенного стула.
– Владимир Сергеевич, – обратился он к участковому инспектору, – если можно, давайте выйдем на свежий воздух.
Отодвинув стул, Петров вышел из-за стола и следом за Скрябиным покинул кабинет.
– Извини, Павел Егорович, я так и не понял, и чего же вы так испугались? – поинтересовался он.
– Ты знаешь, Володя, по правде говоря, я и сам этого не понял, – соврал Скрябин.
– Ну хорошо, – сказал Петров, – и что же вы хотели мне сообщить?
Скрябин, как будто извиняясь, улыбнулся.
– Извини, что побеспокоил, но пока ничего. Просто решил заглянуть, а тут какая-та незадача. Чего испугался, сам и не понял.
Еще раз извинившись, Павел Егорович попрощался и тут же ушел. Проводив Скрябина непонимающим взглядом, Владимир Сергеевич вернулся в кабинет.
Собрав все шахматные фигуры и закрыв доску, Игорь Юрьевич с нетерпением ждал появления участкового инспектора.
– И что, Владимир Сергеевич, уже так быстро наговорились? – поинтересовался он.
– Если сказать честно, – Петров посмотрел на гостя, – разговора-то и не было. Что-то он хотел сказать, но, как объяснил, забыл, – Владимир Сергеевич замолчал. – Мне показалось, что его что-то напугало, – нарушил он молчание, – а вот что, так и не понял.
Игорь Юрьевич посмотрел на Петрова.
– Скажи, Владимир Сергеевич, кто такой этот Скрябин Павел Егорович? Вроде бы знаю его давно, но так и не понял, что он за человек?
– Извините, Игорь Юрьевич, но вы меня просто удивляете! – улыбнулся Петров. – Знакомы с ним столько лет, можно сказать, живете по соседству, а не знаете ничего о человеке. Вы, Игорь Юрьевич, изволите шутить?
– Да нет, Владимир Сергеевич, не шучу.
– Ну хорошо! И что же вас так в нем заинтересовало?
– задал вопрос Петров.
– Да все, Владимир Сергеевич.
Петров задумался и стал рассказывать:
– Лет двенадцать назад Павел Егорович работал в городской прокуратуре и занимал высокую должность…
– И что же за должность? – съязвил Игорь Юрьевич.
– Был старшим следователем по особо важным делам, – Петров посмотрел на Игоря Юрьевича. – И, как я знаю, работал неплохо. Имел поощрения и награды. Но вот однажды…
– И что же однажды? – перебивая Петрова, поинтересовался Игорь Юрьевич.
– Однажды, правда, знаю только с его слов, Скрябина подкупили, а если быть более точным, запугали, и он сломался. После этого сильно запил и уже не мог без спиртного. Естественно, в прокуратуре его выходки терпели, но, как вы понимаете, всему приходит конец. И его уволили.
– Интересно! – воскликнул Игорь Юрьевич. – И на что он живет, если не работает?
– А он у нас является народным донором.
– Не понял, – возмутился Игорь Юрьевич, – и что, этого ему хватает на жизнь?
– Бывает, что и голодает, – ответил Петров.
Игорь Юрьевич ухмыльнулся.
– А ты ведь, Владимир Сергеевич, я заметил, иногда подкармливаешь этого идиота. Прав я?
– Бывает и такое, – признался он. – Жаль ведь человека. Пропадет, – улыбнулся Петров.
Встав со своего места и бросив взгляд на часы, Игорь Юрьевич тряхнул головой и сказал:
– Извини, Владимир Сергеевич, засиделся я у тебя. Пора и честь знать.
Оставшись один, Владимир Сергеевич облегченно вздохнул и почувствовал себя свободнее.
Зазвонил телефон.
Петров снял трубку:
– Участковый инспектор капитан Петров слушает.
Но сколько он ни ждал ответа, в трубке стояла тишина.
«Может, ошиблись номером», – подумал он и вернул трубку на место.
Так и не поняв, кто ему мог позвонить, Владимир Сергеевич закурил. Выдохнув сигаретный дым в потолок, он вдруг почувствовал себя немного разбитым.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.