Блеск шелка - [158]

Паломбара почувствовал, как ужасная неизбежность тяжкими оковами ложится на его душу. Он надеялся, что желание выжить все же победит.

– Если вы решите вернуться в Рим, его святейшество даст на это разрешение. – Посланец понизил голос. – Он признал, что больше не может оказывать влияние на действия короля Карла. Следующий Крестовый поход состоится, вероятно, не позже 1281 года, и в нем примет участие такая большая армия, какой мы никогда прежде не видели. – Он встретился взглядом с Паломбарой. – Но, если вы желаете остаться в Константинополе, по крайней мере пока, вы можете принести пользу святой Церкви. – Он осенил себя католическим крестным знамением.

После того как посланец ушел, Паломбара остался один. Он сидел в комнате, наблюдая за тем, как вечернее солнце садится там, вдали, за противоположным берегом гавани, в которой снуют лодки и барки. Рим видел в снисходительности Константинополя лишь моральную распущенность, а терпимость к смехотворным идеям воспринимал как слабость. Католики не понимали, что слепая покорность в конечном итоге приводит к тому, что люди теряют способность мыслить.

Паломбаре не хотелось возвращаться в Рим, не хотелось заниматься там нудной канцелярской работой – перекладывать бумаги с места на место, передавать сообщения, плести политические интриги. Он подошел к окну, и последний солнечный луч осветил его лицо. Епископ закрыл глаза и ощутил его тепло на веках.

Тьма подбиралась все ближе, но он был еще не готов сдаться. Если Карл Анжуйский высадится в Константинополе, Паломбара сможет попытаться спасти хоть что-то. Он ведь не может просто уйти!

В уме легко родились слова молитвы:

– Господи, прошу, не дай этому городу погибнуть! Молю Тебя, не дай нам сотворить этого с ними – и с собой! – Он на мгновение замолчал. – Аминь!

Глава 78

Джулиано Дандоло вернулся в Венецию на корабле, который был набит золотом, собранным по всей Европе. Англия, Испания, Франция и Священная Римская империя готовились к Великому крестовому походу. Верфи работали днем и ночью, и уже было построено несколько кораблей. Карл Анжуйский, заключив договор и заплатив свою долю, должен был получить то, на что рассчитывал.

Тем не менее Джулиано не чувствовал радости, стоя на балконе и любуясь заходящим солнцем.

Дож сообщил ему, что Венеция отменила соглашение, которое ранее подписала с Византией. Оно длилось два года. Джулиано не имел к нему никакого отношения – ни к его заключению, ни к расторжению, – однако его охватило чувство вины и стыда, из-за того что Венеция отказалась от ранее принятых обязательств.

Джулиано наблюдал за мерцающими бликами, не в силах оторвать глаза от отражавшегося на водной поверхности света. Полупрозрачные тени едва уловимо двигались, и не поддающиеся описанию оттенки чередовались один за другим. Он будто снова оказался на Босфоре.

Что произойдет с Константинополем, когда туда придут крестоносцы?

Призыв к борьбе за веру звучал просто нелепо. Насколько далеки от учения Христа были все эти распри за власть и права. Да и что им делить? Джулиано вспомнил разговоры с Анастасием на корабле и в том уединенном месте, которое, возможно, было Голгофой, а может, и нет.

Мысль об Анастасии отозвалась болью в сердце венецианца. Как крестоносцы к нему отнесутся? Сможет ли он себя защитить? Подумав о своем друге, Джулиано ужаснулся. Да, безусловно, опасность угрожала всему городу и его окрестностям, но в конечном итоге он, как и любой другой, прежде всего волновался о своих знакомых, чьи лица и голоса были ему дороги, о людях, с которыми он делил хлеб и которые ему доверяли.

Тени стали отчетливее. Свет быстро угасал.

Глава 79

Анну снова вызвали в дом Иоанны Страбомитес, несмотря на то что даже слуги не знали, есть ли в доме деньги, чтобы заплатить за услуги лекаря. Это не имело значения. Анна пришла сюда не ради денег. Она была здесь для того, чтобы облегчить страдания несчастной и хоть немного смягчить боль ее ухода. Измученная болезнью, Иоанна выглядела гораздо старше своих сорока лет. Времени у нее осталось совсем немного. Анна дала ей лекарство, на некоторое время избавлявшее от мук, от телесной боли и терзаний, переполнявших душу. Иоанна почти не жаловалась. Рана в ее душе была так глубока, что ее невозможно было выразить словами. Женщина все время задавала один и тот же вопрос: «Неужели мой муж не может подождать?»

Леонид оставил ее, когда она была на пороге смерти, потому что влюбился в Феодосию, которую муж бросил на произвол судьбы. Леонид не мог дождаться, когда окончательно освободится. Он хотел обрести счастье прямо сейчас, на этой неделе, в этом месяце. Впрочем, возможно, Феодосия сама пожелала, чтобы ее муж ушел, а у него не хватило решимости и благородства ей возразить.

На этот раз в душной и жаркой комнате царило безмолвие. Анна постояла в изножье кровати и, убедившись, что Иоанна заснула, поспешила выйти во внутренний дворик, где, несмотря на летний зной, было легче дышать, ведь там не было тяжелых запахов лекарственных трав и испражнений умирающей.

Всю свою жизнь Феодосия была набожной христианкой. Однажды Анна видела, как та молилась, стоя на коленях перед Константином – в благоговейной признательности за причастие и отпущение грехов. Феодосия сама испытала горечь и потрясение из-за того, что ее бросили. Почему же она поступала так по отношению к другой женщине? Какая радость была в том, чтобы добиться мужчины столь высокой ценой?