Блеск клинка - [156]

— Усилия Вашего Высокопреосвященства по реабилитации Орлеанской Девы приобретают широкую известность, — любезно заметила настоятельница.

В преподобной матери еще оставалось слишком много от женщины, чтобы признаться, что вид его подписи на письме заставил ее провести бессонную ночь в попытках изгнать призрак красивого молодого человека, который по своему положению в обществе был бесконечно ниже ее и много лет назад избрал служение Богу. А может быть, это и не заслуживало упоминания. В тот самый момент, когда она его увидела, беспокоивший ее призрак юноши исчез навсегда. Она подумала, какую ужасную ошибку могла совершить.

— Это работа во имя торжества справедливости, Преподобная Мать. Хотя она заставляет меня подолгу пребывать в миру, и мне иногда не хватает уединения, которым вы можете наслаждаться в более замкнутой монастырской жизни.

Изамбар тоже избавился от призрака, ибо ничто в благообразной внешности госпожи настоятельницы, его коллеги, не напоминало образ благородной, порывистой леди Мишель де Лангре, который так долго жил в его воображении, что он поначалу не хотел снова встречаться с ней. Теперь он счел это преувеличенным впечатлением от безрассудной юношеской страсти.

Их путь привел их к боковой двери монастырской церкви. По привычке, выработавшейся в течение жизни, они вошли в церковь. Их встреча спустя много лет, которой каждый из них немного побаивался, оказалась легкой, естественной, посвященной, как и их жизни, не им самим, а другим людям. Спокойная удовлетворенность, которая в конце концов приходит в однообразную жизнь набожных и жертвующих собой людей, наполняла их сердца силой из неисчерпаемого источника.

— Мне кажется, нет греха в том, — сказала настоятельница, как бы продолжая начатый разговор, хотя они не говорили об этом, — что я так счастлива. Я хотела бы немного помолиться, преподобный отец, о том, чтобы молодые люди, к жизням которых вы проявили участие, были так же счастливы.

Изамбар отлично понял ее. Он поймал себя на том, что повторяет при входе в алтарь прекрасные слова, которые произносил тысячи раз:

— Я войду в алтарь к Господу.

Настоятельница, чьи волосы под вуалью были почти седыми, отозвалась:

— К Господу, который дарует радость моей юности, — и они вошли вместе и в молчании преклонили колени на несколько мгновений.

Так получилось, что они вышли из главных западных дверей церкви вслед за сэром Робертом и его дочерью, которые закончили разговор в гостиной и отправились напрямик к Пьеру, все еще ходившему под деревьями.

Решение Клер было совершенно очевидно.

Она сняла свою вуаль новообращенной. Ее волосы золотым облаком рассыпались по плечам.

Сэр Роберт, ноге которого целебные воды Ламалоу не принесли облегчения, остался на верхней ступеньке лестницы вместе с Изамбаром и настоятельницей.

Сестра-хозяйка новообращенных, выглянув из окна спальни, вздохнула с облегчением — по крайней мере, вуали не было, а Клер сбежала по ступеням навстречу Пьеру.

Преподобная мать покачала головой.

В ее гордом голосе не было и тени смирения, когда она произнесла:

— Не каждому дается Призвание.