Блеск и коварство Медичи - [152]

Она с трудом оторвалась от молитвенной скамьи. Ноги ее были словно ватные. Она слегка споткнулась, но все же подобрала с пола ключи.

— Открой дверь и выходи. Вы пойдете с нами, ваша светлость. Ваши стражники вместе со священником останутся здесь до тех пор, пока кто-нибудь не вспомнит об их существовании.

Кьяра подошла к двери. Ноги понемногу начинали ее слушаться. С каждым шагом в ней прибавлялось уверенности в том, что жизнь ее и вправду не закончилась и, скорее всего, будет иметь продолжение, по крайней мере на некоторое время. Она открыла дверь. Руан потащил великого герцога по коридору. Она захлопнула дверь и повернула ключ в замочной скважине.

Великий герцог издавал хриплые звуки, похожие на кваканье лягушки. Руан крепко держал удавку на его шее.

— Кьяра, — сказал он ей. — Прости меня. Я не мог подобраться к великому герцогу на достаточно близкое расстояние, пока он сам не приказал мне подойти к тебе.

— Расскажешь мне позже, — остановила она его. Каждый вдох наполнял ее силой и возвращал ощущение себя самой. — Скажи мне лучше, как ты умудрился сотворить из воздуха драгоценности для подкупа тюремщиков? И как тебе удалось убедить палача занять его место? Я разозлюсь на тебя позже. Ты еще узнаешь, как сильно я тебя ненавижу. А где же лошади? Мы должны заехать в Ле Мурате, чтобы забрать…

— Лошади уже готовы, — заверил ее Руан, таща великого герцога по коридору. — Но прежде всего нам нужно отыскать секретную формулу великого герцога Франческо. Я не посмею увезти тебя отсюда, тароу-ки, без рецепта соннодольче. Лишь оно может тебя излечить. Мы найдем безопасный способ его применения.

— Ты знаешь, где его искать?

— Он сказал, что в центре лабиринта. Значит, он должен быть в лаборатории, под полом.

— Нет.

— Тогда где?

Уже произнося эти слова, по одному лишь звучанию его голоса она поняла, что Руан пришел к той же самой верной догадке, что и она.

— В саду, — сказал он. — Отравленный лабиринт.

— Более надежного места не найти.

Они вышли во внутренний двор. Было темно. Молодой месяц горел высоко в ночном небе. Значит, уже за полночь.

— Скажите своим стражникам, чтобы они дали вам лошадей и открыли ворота, — обратился он к великому герцогу. — А также фонарь и один из их форменных теплых плащей для синьорины Кьяры. Я ослаблю немного удавку, чтобы вы могли говорить, но если попробуете поднять тревогу, то клянусь, я ее тут же затяну, и вы глазом не моргнете, как будете уже мертвы.

Кьяра почувствовала движение мускулов в его руке. Великий герцог начал хватать ртом воздух, издавая булькающие звуки.

Они прошли через весь внутренний двор.

— Эй, стража! — крикнул великий герцог. — Живо подайте лошадей, фонарь и ключи от ворот. А ты, парень, отдай мне свой плащ.

Не узнавая никого в темноте, полдюжины стражников бросились исполнять приказ своего господина. Неужели им не показалось странным то, что великий герцог бродит среди ночи в компании двух незнакомых людей? То, что он требует лошадей, приказывает открыть ворота и снова их запереть? Но даже если они и заподозрили что-то, то ничего не сказали. Видимо, они привыкли к странным ночным перемещениям Медичи.

Руан вскочил на одну из лошадей и затащил великого герцога наверх, перед собой. Кьяра прикрыла фонарь — нет необходимости привлекать внимание городской стражи мельканием света.

— Садись на вторую лошадь, а третью бери под уздцы, — распорядился Руан. — Она нам еще потребуется. Закутайся поплотнее в плащ. Теперь скачем через Понте-Веккьо в сады Боболи как можно быстрее и как можно тише. Ваша светлость, если нас остановят, от вас требуется только сказать, кто вы, и потребовать проезд.

Лошади тронулись, гуськом продвигаясь по узким улочкам города. Когда они достигли пьяцца делла Синьория, Кьяра подъехала вровень с лошадью Руана.

— Я думала, ты мертв, — сказала она, с трудом сдерживая гнев. Ей хотелось ударить его, вцепиться в его лицо ногтями. — Я думала, что осталась одна. Я была уверена, что умру.

— Я знаю, Кьяра. Я не смог придумать ничего лучше. Мне нужно было подобраться поближе к великому герцогу, и мне требовалось какое-то оружие, чтобы подчинить его.

— Ты мог хотя бы взглянуть на меня. Я бы узнала тебя по глазам.

— Нельзя было рисковать. Малейший признак того, что ты меня узнала, — и весь план провалился бы.

— Но я думала… — Она начала плакать. Хриплые всхлипы вырывались у нее из груди, еще более болезненные оттого, что она старалась их заглушить. — Я думала, что я вот- вот умру.

— Мне остается только просить у тебя прощения. Кьяра, моя дорогая, любимая Кьяра. Теперь мы на свободе, и у нас нет времени ссориться. Клянусь, я понесу любое наказание от тебя, как только мы сядем на корабль, плывущий в Англию.

— Ненавижу тебя, — сказала она. — Никогда тебя не прощу.

— My a'th kar.

— Ты уже говорил это раньше. Что это значит?

— Я люблю тебя, тароу-ки.

Они продолжили свой путь. Великий герцог, с гарротой на шее, хранил молчание. Через некоторое время запах Арно и гулкий стук лошадиных подков свидетельствовали о том, что они проехали через Понте-Веккьо.

— Раньше я думала, — голос ее стал уже спокойнее, — что меня сможет исцелить только философский камень. Мы так его и не нашли, если не считать того единственного мгновения.