Блатные из тридевятого царства - [21]

   -- Так точно!

   -- Чего стоишь тогда? Иди, командуй.

   Было б сказано. Командовать не мешки ворочать. Для начала пообедали, довольно скромно. Личные запасы почти иссякли, а казенных пока не было. Потом часок на травке полежали. Потом еще один. Затем меня заела совесть, и я приступил к исполнению обязанностей.

   -- Занять круговую оборону!

   Одиннадцать человек, подчиняясь моей воле, выполнили нехитрый маневр. Для первого раза не плохо. Я принялся за разбор полетов:

   -- Антоха, условный противник снаружи, а не в центре. Федька, ты чего там орешь?

   -- Пою, Пахан, как же в бою без песни.

   -- Ты еще станцуй, милай...

   -- Отставить разговоры! В одну шеренгу становись! Ориентир -- поваленная сосна, на рубеж атаки, пятьдесят метров вперед, по-пластунски -- марш! Сорока, задницу ниже! Васька, руками загребай больше, руками! Кондрат Силыч, перекури, у тебя и так день тяжелый был, как ветерану разрешаю.

   Штрафники, обливаясь потом, утюжат животами землю. Все для них в диковинку, может потому и не ропщут. По началу оно интересно, это потом, когда мозоль на пупке появиться, стоны начнутся. Но грех жаловаться на бойцов. Если так дальше пойдет, к вечеру курс молодого бойца освоим.

   У воображаемой линии атаки движение застопорилось. Евсей попятился назад, но заехав сапогом в глаз ползущего следом кузнеца Сороки, замер на месте. Из кустов выполз сиятельный граф.

   -- Евсеюшка, теть Лиза еще здесь?

   -- Никак нет, Ваша Милость, до обеда упылила. -- Так же шепотом ответил Фраер.

   -- Встать, собака! Как с командиром разговариваешь! -- Рявкнул Лёнька. -- Засеку мерзавца! -- Дебил отряхнул колени и обвел взглядом поляну. -- Вы чего это?

   -- Обедаем, господин граф, -- отрапортовал я, -- харч кончился, переходим на подножный корм.

   -- И правильно, чего продукты на вас изводить. Можете в овражек спуститься, там лебеда сочнее.

   -- Спасибо, господин граф. Взвод! Ориентир овраг, занять позицию. Бегом марш!

   Весь остаток дня мы бегали, ползали, махали палашами. По моим подсчетам уничтожили не менее дивизии условного противника, плюс Васька с Ванькой в одиночку порубали на шашлык по полку кавалерии. В рекордно короткие сроки вверенные мне штрафники научилась занимать оборону, рассыпаться в стороны и смыкать строй. Любой взводный мог бы гордиться налаженным взаимодействием между бойцами. Каждый знал свое место, никто очертя голову не рвался вперед, а главное, до всех дошло -- любой, даже скоротечный бой, требует помимо индивидуального мастерства, еще и коллективных действий.

   Тактическую подготовку окончили перед ужином. Замерли соколы в ровном строю, любо-дорого посмотреть: плечи расправлены, грудь колесом, одежонка в грязи. И что интересно -- рожи потные, а лица на них довольные. Напоследок я внес изменения в штатное расписание. Всех блатных, за исключением Фраера, определил в первое отделение, остальных, под началом Евсея, во второе.

   Как приятно ощутить под собой мягкий ковер травы, по которому не надо ползать, а можно просто лежать. В небе загорались первые звезды. Кто-то разжег костер, Федька, принес воды из ручья, дед Кондрат принялся из остатков варить похлебку и тут я не сдержался:

   -- Не понял? Кондрат Силыч картошку чистит, а остальные бока отлеживают.

   -- А чего, не сломается, на карачках меньше нашего лазил...

   -- Он -- дембель, по сроку службы положено.

   -- Везет же людям, -- пробубнил Ванька, отбирая у Крапивина нож. -- Вчера в блатные записался, а уже дембель.

   Больше вопросов не последовало. Дым отгонял обнаглевших к вечеру комаров, в кустах завозилась птица, устраиваясь на ночлег. Тихо и покойно, рай земной -- не меньше. Но в другом конце поляны, у второго шалаша, не смотря на поздний час, жизнь била ключом. Евсей усердно вживался в роль командира отделения.

   -- Наряд по кухне выходи строиться! Какая зараза суп пересолила? Бегом мыть котел и никаких завтра! Антоха, доложи обязанности часового.

   -- Эт, как Васька, с дрыном и всех носом в землю?

   -- Нет. Как Лизавета, всем стоять и бояться. Шагом марш на пост!

   -- Евсей, спать-то можно?

   -- Рядовой Сорока, можно Машку за ляжку или козу на возу, а у нас разрешите! Ясно?

   -- Ага, только я не понял, спать будем сегодня или нет?

   Из шатра выглянул Лёнька. Вместо мундира серая пижама. Сиятельный и досточтимый почивал, да какая-то нелегкая согнала его с постели. Делать нечего, пришлось подняться.

   -- Уснуть не могу, -- пожаловался граф. -- Думаю, как с тобой Пахан поступить, пороть или наградить чем? Вроде спасти пытался, на Лизку кинулся, а с другой стороны -- не спас же.

   -- Господин граф, а как в таких случаях поступают за границей?

   -- Сначала награждают, затем секут.

   -- Думаю в нашем случае можно обойтись каким-то одним способом, -- сделал я тонкий намек.

   -- Что, сразу пороть?

   -- ...

   -- Ну, я подумаю еще, -- пообещал Ленька, -- может несильно, плетей десять, да и хватит.

   -- Как вам угодно.

   А чего еще скажешь. Дурак -- это не профессия, а состояние души. Уставшему за день телу требовался отдых. Кореша забрались в шалаш, один дед Кондрат маялся у костра, грея старые кости.