Блатные и уличные песни - [10]

И приговоры в суде.

Жизнь поломатая, жизнь развеселая,

Кончилась ты под замком!..

Только вот старость, старуха горбатая,

Бродит под старым окном.

ПОБЕГ

За окном кудрявая белая акация,

Солнышко в окошечке, алым цветом лес.

У окна старушечка, лет уже немало.

С Воркуты далекой, ах, мать сыночка ждет.

Вот однажды вечером принесли ей весточку,

Сообщили матери, что в расцвете лет:

«Соблазнив приятеля, Ваш сыночек Витенька

Темной-темной ноченькой совершил побег».

Он ушел из лагеря в голубые дали,

Шел тайгой дремучею ночи напролет,

Чтоб увидеть мамочку и сестренку Танечку.

Шел тогда Витюшеньке двадцать первый год.

Вот однажды ноченькой постучал в окошечко.

Мать, увидев сына, думала, что это сон.

«Скоро расстреляют, дорогая мама!»

И, прижавшись к стенке, вдруг заплакал он.

Ты не плачь, старушечка, не грусти, не надо!

И слезами сына не вернешь назад.

Капельки хрустальные на ветвях березы

Тихо-тихо капали и роняли слезы.

ДОЛЯ

Где ты, юность моя? Где пора золотая?

Скучно, грустно, виски серебрит седина.

А в глазах огонек чуть блестит, догорая.

И в руках все по-прежнему рюмка вина.

Разве горе зальешь, разве юность вернется?

Не вернуть мне назад, что потеряно мной.

Да и та, что была, даже та отвернется,

Не заметив меня под моей сединой.

Может скажет она:

«Вы ошиблись, простите, I’m Sorry…»

Улыбнувшись лукаво, пройдет стороной.

Но ошибся ли я? Вы получше взгляните —

То ошиблась судьба, подшутив надо мной.

Много горя и бед мне на долю досталось

В диких дебрях тайги, в рудниках под землей.

И повсюду судьба надо мною смеялась,

Украшая виски роковой сединой.

Что ж ты смотришь мне вспять,

не смеешься уж больше,

Испугалась, наверное, седин серебра.

Знай, что это моя беспристрастная доля

В мои пышные кудри седины вплела.

Так играй, мой баян, мою душу терзая,

Не вернуть уж того, что потеряно мной.

Я дрожащей рукой свой бокал поднимаю,

Пью за тех, чьи виски серебрят сединой.

Где ты, юность моя? Где пора золотая?

Скучно, грустно, виски серебрит седина,

А в глазах огонек чуть блестит, догорая.

И в руках все по-прежнему рюмка вина.

БЕРЕЗЫ

Березы, березы, березы,

Вам плакать уж больше невмочь.

Горьки и скупы ваши слезы,

Как жизнь, уходящая прочь.

Вы плачете ранней весною,

Я ж плакал всю жизнь напролет,

И годы всей жизни со мною.

Вот мой наступает черед.

Я видел березы с этапа:

Вы ж плакали кровью тогда,

Но я, стиснув зубы, не плакал,

И нас унесли поезда.

Вагон, правда, мой не купейный,

И окна забиты на нем,

И нет в том вагоне забвенья

Ни утром, ни ночью, ни днем.

Состав наш умчался на Север,

Где нету российских берез,

И каждый во что-нибудь верил,

И каждый старался без слез.

Я помню березы на зоне.

Вы были и в этом краю.

А вечером в лагерном звоне

Вы жизнь украшали мою.

Мне грезились ночью березы,

Мне снились родные края.

Мне виделись матери слезы,

Больная старушка моя.

Вся жизнь словно сказка с березами…

Мне снятся кошмарные сны.

И с этими жуткими грезами

Мне не дожить до весны.

ЖИЗНЬ И ОТРАДА

Где-то пел соловей песнь любимой своей,

Ночь дышала весенней прохладой…

Дай гитару мне, друг, я тебе пропою,

Расскажу тебе жизнь и отраду.

Это было давно, уж прошли те года,

Шел этап, окруженный конвоем.

В незнакомых краях, далеко от родных,

Довелось повстречаться с тобою.

На разъезде одном ты ко мне подошла,

Вся в слезах, с голубыми глазами.

Дал мне строгий конвой попрощаться с тобой,

Попрощаться с родными краями.

Зубы белые в ряд, словно жемчуг горят,

Платье было на ней голубое.

«Ты на Север уйдешь», — прошептала она,

Так сказал ей начальник конвоя.

Вдруг раздался гудок, поезд тронул состав

 И тихонько пошел от вокзала.

Я рукой помахал, поцелуй ей послал,

Она вслед за вагоном бежала.

Проходили года, я писал иногда:

«Здравствуй, Валя, моя дорогая!

Я преступник и вор, у меня срок большой,

И меня ждет могила сырая…»

Пишет Валя в ответ, шлет сердечный привет:

«Здравствуй, Коля, родной мой, любимый!

Без тебя, милый мой, в жизни счастья мне нет,

Я уйду за тобою в могилу».

В предвещающий май я вернулся домой

И с трудом отыскал я избушку,

Со слезой обнимал я родного отца,

Со слезой целовал мать-старушку.

И тогда я спросил у родного отца:

«Где же Валя моя дорогая?»

У отца по щеке покатилась слеза,

Сердце сжалось, беду предвещая.

«Видишь, сын, вдалеке серый холмик стоит,

Серый холмик, поросший травою,

А под холмиком тем твоя Валя лежит,

Вот скончалася этой весною».

Я букетик цветов ей нарвал полевых

И пошел, спотыкаясь, рыдая.

Вот я отбыл свой срок и вернулся домой,

Здравствуй, Валя моя дорогая!

Где-то пел соловей песнь любимой своей,

Ночь дышала весенней прохладой.

На гитару свою я тебе, друг, пропел,

Рассказал тебе жизнь и отраду.

ЗУБ ЗОЛОТОЙ

Есть в саду ресторанчик публичный,

Ольге скучно и грустно одной.

Подошел паренек симпатичный,

Парень в кепи и зуб золотой.

«Разрешите, прелестная дама,

Одинокий нарушить покой?»

И придвинулся парень к ней ближе,

Парень в кепи и зуб золотой.

Ночь прошла так приятно и мило,

А под утро вернулись домой,

И с тех пор в глазах Ольги казался

Парень в кепи и зуб золотой.

И с тех пор он совсем изменился,

Объясниться искал он момент.

Но не знал, что любимая Ольга

В уголрозыске тайный агент.

Вот однажды начальник милиции

Отдал Ольге суровый наказ:

«Убить парня в семнадцатой камере,