Блатной фольклор - [7]
Шрифт
Интервал
Как с балкона упал шифоньер —
Расстреляйте — не помню теперь!
Помню только финал:
Милиционер прибежал
И тотчас на себе вынес дверь!
А как пол проломили уже —
То на нижнем дрались этаже,
А оттуда — клубком,
(Мы науку — потом!)
На просторы больших рубежей!
Как у бани трубу, что дымить,
Умудрилися мы да уронить?
То не в сказке сказать,
Да не пером описать,
Разве что кочегара спросить.
Так на славу утюг я обмыл,
До копейки получку пропил.
Двое в гипсе три дня,
Бюллетень у меня,
В вытрезвитель Витек угодил.
На помойке погнутый утюг,
Мне до стрелок теперь — недосуг.
Неприятность вокруг
И повесток в Нарсуд
Персонально вручили пять штук…
Погуляли…
22. Я и мой сосед Хаим
Отродясь завистлив не был,
Но мы с ним — земля и небо.
Посудите, люди, сами —
Кто есть я и кто есть Хаим.
У меня зарплата — двести,
У него — сложите вместе,
А ведь пашем в РСУ,
Я в три смены, он — в одну.
Разве не обидно!
В праздник я себе из фляги,
Наливаю ковшик браги,
А у этого, у денди —
Кока-кола, ром и бренди.
Я по Волге с рыбаками,
Он на «Волге» за грибами.
Я впотьмах картошку жру,
Он при люстре ест икру.
Разве не обидно!
В отпуск я, к примеру, еду
Сквозь Саргатку в Тару к деду,
А паскуда эта, вша
Через Лондон в США.
Я привез оттуда клюквы,
Карасишек полведра.
А жидяра, гад, подлюка,
Все ковры да свитера.
Разве не обидно!
Или вот — мой сын Валерий
Наш замок сменил у двери,
А его сыночек-франт
Мотороллер на «Трабант».
Я купил жене гребенку,
Он своей достал дубленку.
Я достал магнитофон,
А он поставил телефон.
Разве не обидно!
У него повсюду связи —
В магазинах и на базе.
А у нас какие связи? —
Вытрезвитель только разве…
Всех врагов давно разбили,
Посвергали всех царев,
Жалко в спешке позабыли
Свергнуть этих евреев!
Разве не обидно!
Я решил за прошлу осень
Трохи Хаиму подбросить:
С молотком к нему притопал,
А он в круизе по Европам.
Слез, зараза, в Израиле
И химичит в Тель-Авиве.
Даже здесь проклятый Хаим
Для меня недосягаем!
Разве не обидно!
23. Ресторанные Дюймовочки
Как известно, в ресторан часто ходят люди, девочки, в частности, чтоб поймать там мальчиков, но иногда не получается это. Те и другие пролетают. На чьей стороне мои симпатии — я написал песню…
В ресторан, как на парад —
Модные, с иголочки…
Одинокие спешат
Девочки-Дюймовочки.
Есть смазливые, а есть,
Аж, феноменальные,
Те подмышкой бреют шерсть,
Чтобы сексуальнее.
Как приманка на снегу,
Губы их обильные,
Разметались на лету
Волосы кобылии.
Вот вистует, не унять!
Шустрая, что белочка —
Полубаба-полублядь,
Полу-(апчи!) — девочка!
Помесь лжи и пустоты,
С мордочкой наивною —
На охоту вышла ты
Вовсе не спортивную.
И охота нелегка,
Тут не приспособишься!
Иль заловишь чувака,
Иль сама заловишься!
Как гитары, нарасхват
Бедра в ресторанчике.
Вон, идут на перехват
Старенькие мальчики.
Брошен жребий, примитив,
Ломаною спичкою,
Опа! Ну, не супротив
Поиграть Жар-Птичкою!
Пьяно тычась в винегрет,
Смотрят, обезумевши,
На тебя, как на лангет,
Лысенькие юноши.
Приглашение с икрой,
Водочка-«Перцовочка»,
Остальное — за тобой,
Девочка-Дюймовочка.
Ты пришла, как на парад,
Ведьмочкою в ступице,
Так иди же напрокат,
После — все окупится!
Пей и кушай не спеша,
Это все отплатится,
И — кукушечкой — душа
Утречком отплачется!
24. Про подземную вселенную
Я подумал на днях: если существует надземная вселенная, очевидно, есть и подземная вселенная. Представьте себе: человек повесился. Ему нелегко было на этом свете, но туда, куда он попал… ему там тоже пришлось несладко. От лица покойника эта песня.
Говорят, от жиру бесится —
Кто стреляется и весится.
И кричат вокруг живущие
Дескать, «мертвый смалодушничал!»
Но, товарищи родимые,
По земле еще ходимые,
Это только с виду кажется!
А попробуйте отважиться.
А мы у смерти завсегда в долгах,
Не спасает от нее Госстрах,
Вся земля стоит на трех рублях,
В ней мы дома, а на ней — в гостях.
Я, к примеру, не воруя жил,
Не гусарил, не распутствовал,
Но, однако ж, руки наложил,
Мне успех-то не сопутствовал.
За копеечку насущную,
Век ишачил, все без продыха.
За всю жизнь за проклятущую
Не был разу в Доме отдыха.
Мне сектант один в предбаннике
Богом клялся, до истерики:
«Жизнь в загробье — как в Прибалтике
Даже лучше — как в Америке!»
Ну и вздернулся я, значится,
Думал жизнь переиначится
В Рай сойду — там розы, фикусы!
Дуба дал и — накось-выкуси!
Этот мир кромешной полночи,
Только с виду — все спокойненько…
А вокруг все те же сволочи,
Только в качестве покойников.
В этом свете исключительно
Мерзко все и вопросительно,
Непонятно и сомнительно,
Плюс к тому же — растленительно.
От червей, к примеру, разбойников —
Нет покоя у покойников.
Позвонить бы куда следует,
Как он мною, гад, обедает!
Разлагайся на молекулы,
Распадайся хоть на атомы!
А пожаловаться некому,
Ибо сверху поприжаты мы.
Эх, подземная вселенная,
Ты — республика растленная,
И куда же в прозорливости
Смотрят Боги справедливости?
Вот лежит завбазой Скудина,
Вся при золоте, иудина!
А я в гробу еловом рубленном,
Как последняя паскудина!
Иль сыночек этот маменькин —
У него в оградке — памятник,
А я вот вкалывал, как маятник,
А мне крест вкопали маленький!
Подо мною только стружечка
Да с опилками подушечка,
Не пролез при жизни в тузики —
Гроб холодный и без музыки.
И обидно до слезливости,
Здесь хужей чем на поверхности.