Благословенный труд. Карьера, успешность и вера - [20]

Нередко наши студенты или участники семинаров спрашивают: «А как увидеть, что у человека заниженная самооценка?» — то есть каковы внешние критерии внутреннего явления. «Их не существует», — отвечаем мы. Самооценка — это то, что открыто человеку, и только ему. В исследовании и психологическом эксперименте что-либо можно измерить лишь условно, косвенно, но внутреннее открыто, собственно говоря, лишь самому человеку. Это очень важно понимать: ориентированность не на внутреннее, а на внешнее делает человека зависимым от мнения других. И эта зависимость становится страстью с двояким действием — она не дает увидеть самого себя и искажает в глазах человека окружающую реальность. Для меня как для психолога очень важно подчеркнуть ответственность человека за то, что с ним происходит. Он вовсе не бедняжка, подверженный информационным воздействиям и атакам страстей, он сам приводит себя в такое мучительное состояние, не желая вглядываться в себя и быть самим собой.

«Желание трудиться на благо человечества — весьма благовидное, но поставлено не на своем месте. Все хотят на словах трудиться на благо ближним и нисколько или весьма мало заботятся о том, что сначала нужно самим уклониться от зла, а потом уже заботиться о пользе ближних».

Преподобный Амвросий Оптинский

Бессознательная нелюбовь к богатым христианам

Владимир Лучанинов

Мы существуем в культурном пространстве русской классической литературы, закладывающей в людях этические представления. Действительно, мы видим в творчестве классиков духовный поиск и бескорыстное стремление к правде. Но всякое стремление к обогащению изначально прочитывается ими и нами как путь недостойный для настоящего человека. Мы говорили о служении купеческого сословия в дореволюционной России, но опять же, в классической литературе девятнадцатого и начала двадцатого века мы видим множество карикатурных образов именно купеческого псевдоблагочестия. И мне кажется, подсознательно в каждом из нас существует убеждение, что христианин, если он не кристально бескорыстный, — по определению уже лицемер. Именно это подсознательное убеждение постоянно выбрасывает наружу полумифические темы о «попах на мерседесах» и лицемерных православных.

Да и среди сонма святых именно преподобные всегда были наиболее почитаемы, потому что они презрели все материальное, жили любовью к Богу и ближнему и ничего себе не требовали, буквально от всего отказались.

Можно ли несколько слов сказать о природе сребролюбия? Существует ли в человеке любовь к деньгам как таковая, и здоров ли сам по себе такой подсознательный максимализм русского человека?

«Богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живаго, дающего нам все обильно для наслаждения; чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны».

1 Тим. 6: 17–18

Протоиерей Андрей Лоргус

Я думаю, что жадная любовь к самим деньгам, как некоторая страсть, все-таки является большой редкостью. Встречаются, конечно, такие люди, патологически одержимые деньгами, но нечасто. Чаще всего мы имеем дело с людьми, которые ориентированы на преумножение денег именно из-за страха бедности, из-за боязни оказаться неуспешными в каком-то мнимом соревновании. То есть это страсть, паразитирующая на невротических комплексах, а не как таковая любовь к деньгам.

Но встречается такое отношение к деньгам, которое можно назвать позитивным во всех смыслах, в том числе и в смысле бескорыстного служения. Однажды я разговаривал с одним человеком, работавшим в сфере крупных финансов. Он сказал мне одну очень важную вещь:

— В финансах успеха достигает лишь тот, кто уважает деньги.

— Ну что значит «уважает деньги»? — ответил я. — Это такая мелочная страсть.

— Вот до тех пор, пока ты считаешь, что это мелочная страсть, — ответил он, — ты будешь зависеть от денег, а самих денег у тебя не будет.

Для меня это прозвучало совершенно чуждо, потому что я никогда не дружил с деньгами, не очень умел их зарабатывать и тратить и не мог себе представить, как вообще можно уважать деньги. Потом я стал понимать, что он имел в виду: уважение к деньгам — это не любовь к богатству, не любовь к цифрам, — это творческое стремление к успеху, в котором главным является смысловое основание. Деньги сами по себе не являются ценностью для человека, в действительности его интересуют открывающиеся возможности новой деятельности. Например, я мечтаю, чтобы нашлись спонсоры, которые вкладывали бы средства в строительство новых институтов. Ведь была у кого-то идея в чистом поле выстроить университетский городок по образу английского Кембриджа или Оксфорда. И если бы в этом стремлении я стал уважительно относиться к деньгам, к их зарабатыванию как к получению возможности реализовать свой замысел, то такое стремление к деньгам, думаю, было бы позитивным, а отнюдь не погибельной страстью. Это стремление к развитию, к росту, желание сделать окружающий мир лучше…

Во всех остальных смыслах любовь к деньгам, конечно, страсть и патология. Потому что деньги — это не смысл, деньги — это лишь некоторое условие. В Библии богатство Иова