Благородство поражения. Трагический герой в японской истории - [41]

Я — старший в охране заставы у порта Атака префектуры Кага. Теперь Ёсицунэ возбудит враждебность своего старшего брата, господина Ёритомо и не сможет больше оставаться в столице. Говорят, что он и десяток его сподвижников, скрывающихся под видом горных монахов, направляются в Осю, чтобы искать защиты у господина Хидэхира. Услыхав об этом, господин Ёритомо приказал воздвигнуть в каждой провинции новые заставы, а нам — тщательно проверять всех горных монахов.[191]

Затем на сцене появляется Ёсицунэ и маленький отряд его соратников, одетых странствующими монахами. Они пребывают в растерянности, услыхав известие о появлении новой заставы у гавани Атака. Некоторые предлагают прорваться с боем, но Бэнкэй объясняет, что это сделает проблематичным прохождение второго отрезка их долгого пути и предлагает прибегнуть к хитрости:

Ёсицунэ: Предложи нам план, Бэнкэй!

Бэнкэй: Хорошо, мой господин. Позвольте мне предложить следующий образ действий. Я и эти люди — все мы выглядим, как неотесанные горные монахи, но ваш благородный облик скрыть трудно. Осмелюсь почтительно предложить вам отдать носильщику парчовую накидку, а вместо нее возложить на спину его плетеную корзину. Тогда, если вы будете следовать за нами на небольшом расстоянии, вас наверняка примут за настоящего носильщика.[192]

К этому времени Ёсицунэ стал уже совершенно пассивен и был готов принять любые предложения Бэнкэя, поэтому он беспрекословно меняется местами с носильщиком. Затем группа подходит к заставе Атака, неподалеку от которой под деревом видны почерневшие головы недавно казненных монахов. Это ужасающее зрелище их не пугает, и они приближаются к заставе. Драматическая кульминация наступает во время разговора Тогаси с Бэнкэем, который раздраженно настаивает на том, что они — ни в чем не повинная группа монахов, следующая для сбора средств на перестройку храма Тодайдзи в Нара. Тогаси отвечает, что он, скорее всего, не сможет их пропустить; из разговора выясняется, что трое подозрительных монахов были за день до этого обезглавлены стражей. Ёсицунэ и его спутники попали прямо в пасть ко льву, но это не смутило Бэнкэя. Он затевает яростные спор с Тогаси, после чего вместе с другими «монахами» пытается запугать стражников громогласным выкрикиванием буддийских молитв. Тогаси предлагает Бэнкэю прочесть подписной лист, который должен был быть у монахов, отправившихся в подобное путешествие. Разумеется, у Бэнкэя нет никакого листа, однако он прекрасно выходит из положения, взяв первый попавшийся список из корзины своего носильщика и импровизированно зачитав историю храма Тодайдзи, полную теологических отсылок, что должно было свидетельствовать об эрудиции чтеца. Стражи, завороженные речитативом Бэнкэя, позволяют ему и его людям пройти через заставу без дальнейших возражений.

Хор: [Бэнкэй] читает свиток столь громким голосом, что ему вторят сами небеса.

Устрашенные стражи

В страхе и трепете дают им пройти,

В страхе и трепете дают им пройти.

Тогаси:

Спешите и проходите заставу!

Меченосец:

Молю — проходите, молю — проходите.[193]

Отряд почти уже вышел из опасного места, как вдруг меченосец Тогаси вдруг понимает, что человек, прикидывавшийся носильщиком и плетущийся позади всех, есть не кто иной, как Ёсицунэ. Тогаси приказывает им остановиться. Бэнкэй, сознавая отчаянность ситуации, начинает яростно бранить носильщика за то, что он стал причиной их задержки; затем он хватает посох и начинает его жестоко избивать. Разумеется, цель этого — убедить стражей заставы в том, что, несмотря на внешнее сходство, носильщик никак не может быть Ёсицунэ, поскольку ни один подчиненный ни при каких обстоятельствах не посмеет поднять руку на своего господина. Тогаси признает, что был не прав, подозревая носильщика, и окончательно разрешает отряду пройти через заставу.

Когда они столь счастливо перешли на безопасную сторону, разыгрывается высокоэмоциональная сцена, в которой Бэнкэй со слезами на глазах просит у своего господина прощения, а Ёсицунэ, также рыдая, благодарит Бэнкэя за то, что тот спас его жизнь и (во многом подобно изложенному в письме Касигоэ) сетует на мирскую несправедливость, ставшую причиной его нынешнего положения.

Хор: Я, Ёсицунэ, был рожден в воинской семье, и жизнь свою посвятил Ёритомо. Я утопил тела [врагов] в волнах западного моря. На холмах, на полях и на побережьи я спал, подкладывая вместо подушки себе под голову боевой нарукавник. Иногда мне приходилось плыть по воле волн, вверив свою жизнь волнам и ветрам; иногда мне приходилось пробираться по горным вершинам, и лошадь моя наполовину погружалась в снег. В Сума и Акаси я сражался в сумерках на побережье, и за три года я победил врага. И все же моя преданность была ни к чему. Увы, сколь прискорбна моя судьба!

Ёсицунэ:

Постине, это печальный мир,

В котором ничто не происходит так, как того желаешь.

Хор:

… Это мир, в котором искренний человек страдает,

Тогда как клеветник набирает все большую силу…

Или не существует божеств и будд, [дабы защитить нас]?

Сколь изломана человеческая жизнь в этом грустном мире!

Сколь несчастна его жизнь!