Благородный разбойник - [100]

Его прервал громкий стук в наружную дверь. Отвернувшись, Франко подошел к окну и скрестил руки на груди. Елена не жалела о прекращении разговора. Она дала знак стражнику открыть дверь. Послышались топот, голоса... Люди Филиппа почти внесли в комнату Раймона. Он был в крови, камзол порван, лицо испачкано грязью. Увидев ее, он шагнул вперед.

– Я пришел сказать... – Раймон попытался выпрямиться, глядя на Франко Пьетро.

– Что случилось? – Елена поспешила к нему, чтобы поддержать, но он слабо оттолкнул ее.

– На него по дороге в цитадель напали, ваша светлость. Чуть не убили, но он велел отвести его к вам, – сказал человек Филиппа.

– Она должна знать, – невнятно пробормотал Раймон. Лицо у него побелело, сквозь пальцы, вцепившиеся в камзол, сочилась кровь.

Елена в ужасе отступила.

– Рассказывайте.

– Похоже, это люди Риаты, судя по их знакам различия, – ответил стражник, избегая смотреть на Франко Пьетро.

– Нет! – воскликнул тот. – Это ложь!

– Принцесса, я пришел... чтобы вы поскорее узнали... – Глаза у Раймона закатились, и он потерял сознание.

Елена не могла определить, то ли он ранен, то ли просто избит, но крови было достаточно, чтобы привести ее в ужас.

– Доктора и носилки! – приказала она, поворачиваясь к Дарио. – Немедленно!

Юноша с каменным лицом подошел к двери, отдал приказ, но комнату не покинул.

– Мои люди не имеют к этому отношения, – заявил Франко. – Он англичанин! Зачем он нам?

Елена подумала то же самое, однако не решалась взглянуть на Аллегрето. Когда она все-таки повернулась к нему, он безучастно смотрел, как Раймона клали на носилки. Поймав ее взгляд, он не выказал ни стыда, ни торжества. Он, казалось, бросал ей вызов, приглашая обвинить его. Это сделал за нее Франко.

– Клянусь Богом, это работа Навоны! Он хотел очернить меня в твоих глазах! Мы не такие идиоты, чтобы ни с того ни с сего убить чужеземного посланника. Да еще носить при этом свои знаки!

– А я не настолько глуп, чтобы оставить ему жизнь, если уж решил его убить, – сказал Аллегрето.

– Ты просто не добил его, чтобы он рассказал о наших знаках, прежде чем испустить дух.

– Он не собирается испускать дух, – с презрением ответил Аллегрето. – К великому сожалению.

Примчался доктор. Увидев Елену, он замер, будто испугавшись, потом низко поклонился.

– Ваша светлость! Прошу меня простить. Я был вызван сюда. – Он посмотрел на Раймона. – Господа! Отнесите его ко мне. Тут не место для осмотра.

Елена отступила, чувствуя за собой вину. Ей не следовало позволять ему находиться рядом, приближать его к себе, хотя она была осторожна, старалась, чтобы они всегда были у всех на виду.

– Потом немедленно дай мне знать, как у него дела. И за пределами этой комнаты никаких разговоров.

– Как прикажете, ваша светлость. – Доктор опять поклонился и вместе с людьми Филиппа направился к дверям. Елена осталась с Дарио, Франко и Аллегрето.

– Никому об этом не говорить, – повторила она, глядя на закрывшуюся дверь.

– Клянусь на Священном Писании, что я тут ни при чем, – сказал Франко. – Кто бы на англичанина ни напал, это не Риата.

Она медленно повернулась. Уже наступили сумерки, в углах комнаты залегли тени, пламя свечей колебалось от дуновения свежего воздуха.

Аллегрето не клялся в своей невиновности. Когда она в конце концов посмотрела на него, он покачал головой и холодно засмеялся:

– Разумеется, это должен был сделать я. Одному дьяволу известно, как мне этого хотелось. Ну что ж, арестуй меня, и закончим комедию, – презрительно сказал он.

Но за презрением крылись еле сдерживаемое бешенство и отчаяние, словно его не интересовало, что она с ним сделает.

– Не ты, Аллегрето?

– Нет. Если бы я собрался его убить, доктор ему бы уже не понадобился.

Она знала, что он прав. Но она с самого утра не видела Зафера, который исчез в толпе у собора. Кажется, она теперь не доверяет ни себе, ни собственному мнению. За окном послышался звон колоколов, призывающих к вечерне. Елена склонила голову, чувствуя, как этому способствует тяжесть короны.

Ведь она знала, кто он, и все-таки любила его. Знала, что он мог заставить даже ангела поверить в его ложь. Она видела, как он держал нож у горла Дарио. Слышала в тоннеле хруст костей, помнила лужу крови у своих ног. Франко не знал, что когда-то значил для нее Раймон. Для всех это было просто бессмысленным нападением на случайную жертву... для всех, кроме Аллегрето.

Он стоял поодаль. Ее прекрасный убийца, обвиненный, допрошенный и осужденный всеми доводами рассудка. Ей захотелось подойти к нему, обнять, прижать к груди.

Он сказал, что не делал этого. Она любила его и решила поверить ему.

– Видимо, это банда разбойников, – медленно произнесла она. – Я позабочусь, чтобы Филипп навел порядок.

Франко протестующе заворчал, и Елена взглянула на него.

– Прежде чем возражать, милорд, хорошо подумай. Единственный свидетель говорит, что это были твои люди.

Риата нахмурился, черная повязка исказила его лицо, но он промолчал. Аллегрето, кажется, хотел уйти, затем остановился, словно не был уверен, правильно ли понял ее.

– Давайте присоединимся к торжеству, – сказала она. – Доктор может принести новости в зал.