Анна.
Весь вечер, после ухода Кюна, у Анны проболела голова, и на следующий день она не поехала в столицу, пропустила дилижанс. «Умереть в подвалах столицы под пытками я всегда успею», — решила графиня. «Вернется, будет валяться в ногах, вымаливая прощение. Хоть целый день!» – рисовала себе картины возвращения Кюна Анна, — «Пусть не рассчитывает, щенок, на мою жалость и снисходительность!» Внизу слишком молодая и слишком белокурая эльфа, с которой так оживленно беседовал днем ранее Кюн, садилась в карету. «На восток направляются», — подслушала Анна разговор кучера со слугой. «По той же дороге, что и Кюн ушел, собралась ехать. Сучка, крашенная», — сделала справедливый вывод Анна. (Молодая эльфа на самом деле магически осветляла волосы.) Анна проплакала весь остаток дня. Кюн не возвращался, возможно, что-то случилось в дороге. Напали разбойники, стражники, маги, местный барон, и помешали Кюну вернуться. Анна позабыла, какой Кюн воин, и не хотела помнить, какой он маг. Утром следующего дня графиня начала искать себе карету для путешествия на восток, в поисках Кюна, но пришлось ограничиться покупкой лошадей и наймом охраны.
Кюн.
В небе ярко сияло солнце, чисто вымытое, радостное. Хмурые тучи унесло ветром. Пахло сладким клевером, мятой и чабрецом. Цветы на заливном лугу выпрямились и казались Кюну по пояс. Синие колокольчики, желтые лютики, голубые васильки, и, чуть дальше, к ручью, море желтых одуванчиков вперемешку с густым клевером. Запахи, после дождя, стояли одуревающие. Ветер стих, парило, незаметно воздух заполонили шмели и пчелы. Красота! В ожидании, когда просохнет земля, Кюн придремал. Разбудил его громкий мелодичный крик животного. «Как поет!» — восхитился Кюн, но крик сорвался с тональности и перерос в рёв боли. Не доехав до Кюна каких-то двух сотен метров, на дороге стояла карета, раннее запряженная четверкой лошадей. Двух лошадей ел тролль, две другие бились на земле, запутавшись в сбруе, полумертвые от ужаса. Кучер и охранник тыкали добродушного, неповоротливого тролля пиками, шкуру пробить не могли, но тролль плакал от боли. Наконец охранник осмелился подойти ближе и всадил пику троллю ниже пояса. Огромный тролль взревел и, ухватив пику лапой, вырвал её у охранника. «Мои утренние мечты сбываются», — подумал Кюн. Ему было жалко тролля, Кюн видел его ауру, в ней не было ни злобы, ни агрессии, только желание утолить голод. Атакующих его эльфов, он считал разумными и не хотел ни убивать, ни есть.
Из кареты выскочила белокурая «фея», и запустила в тролля страшным файерболом, отгоняя его от охранника. «Какой амулет зря разрядила», — посокрушался Кюн. Всем была известна малая чувствительность троллей к магии.
Площадная брань кучера на всех известных языках явно обижала тролля, видимо он знал эту часть эльфийской культуры. Кучеру было жалко лошадей, пожалуй, он не так сильно убивался, если бы тролль принялся за пассажиров. Кюн подошел и встал в стороне. Трое эльфов уже перестали нападать на тролля, он вырвал у них всё оружие, а амулеты эльфа жалела, жадничала.
— Эй, охранник! Кюн! — позвала Ванесса.
— И тебе не болеть, о прекрасная и добрейшая «фея»!
— Раз ты ушел от графини — поработай немного на меня! Ты мне понравился. Чавканье тролля и крики двух, пока ещё живых лошадей, мешали беседе.
— Поговорим в карете, — предложил Кюн.
— Осторожнее, смотри, чтобы моя тетя не приняла тебя за тролля.
— Тогда за каретой, — засмеялся Кюн.
— Чему ты так веселишься, — с обидой произнесла Ванесса.
— Глупая ситуация. Но вам не до смеха. Извини, — Кюн поклонился, — Тролль заберет остальных лошадей, никто не сможет ему помешать.
— Я не могу пройти пешком полтора перегона, — начала давить на жалость «принцесса».
— Давай наймем тролля за еду. Коней он так и так съест, пусть хотя бы немного поработает, — цинично предложил Кюн.
— Человечек, — презрительно процедила Ванесса, — благородный эльф с радостью убил бы тролля.
— Прощай, несравненная «фея».
— У меня нечаянно вырвалось. Кюн! Кююн! Ты мне сразу понравился!
— Не стоит так унижаться перед «человечком», — засмеялся Кюн.
Ванесса со зла опустошила в тролля еще один амулет. Тот заворчал, оторвался от еды и перевернул карету. Изнутри послышались крики, охранник помог вылезти толстой эльфийке, со слишком большим декольте. После этого тролль погнал эльфов назад по дороге. Они уже скрылись за поворотом, а крики были всё ещё слышны. Тролль подбадривал эльфов ревом, в котором легко угадывались недавние выражения кучера. У тролля была хорошая память. Кюн с трудом поставил карету на колеса. «Какой здоровый, тролль», — оценил он его кондиции. Кюн, недолго думая, обрезал постромки мертвых лошадей, с трудом успокоил живых, для чего пришлось прибегать к магии, помог лошадям вывезти карету с места «боя» и неторопливо зашагал рядом с каретой на восток. Он отошел метров триста и обернулся на крики тролля, тот ругался неприличными словами, понимая, что это ругательства, не вникая в сам смысл. Тролль не отважился бросить добычу, останки двух лошадей. Кюн доброжелательно помахал в ответ рукой на прощание. Поздним вечером Кюн остановился в здании брошенной почтовой станции. Всё пришлось делать самому, кормить и поить лошадей, готовить ужин себе, уснул Кюн заполночь.
