Благодарю за любовь - [7]

Лежать обнаженными под ласковым летним солнцем на песке, под негромкую пляжную музыку из репродуктора, слышать радостные крики детворы с мелководья Хафеля, лежать совсем рядом, почти касаясь друг друга и не смея коснуться на глазах у детей, и говорить, говорить, говорить… Это было восхитительно волнующе! Потом они вставали, брались за руки и бежали к воде, оба такие молодые, красивые, спортивные… И песчаный берег обыкновенной, пусть и широкой реки казался им роскошным океанским побережьем. Как в кино…

— Моя жена получила самое современное женское образование и воспитание, а именно — телевизионное! — шутил Артур, когда Регина пыталась при нем высказать какое-нибудь глупенькое женское суждение. Она, конечно, обижалась, хотя муж глядел на нее с глубокой нежностью.

А вот Виктора ограниченность и тривиальность суждений Регины не раздражали и не умиляли, он принимал ее такой, как есть. Ему было совершенно безразлично, что и как она говорит, зато он всегда точно знал, как надо ответить, чтобы произвести нужное впечатление. Душа Регины была для него то же, что скрипка для скрипача: он играл на ней свою музыку. Он знал, как устроена эта женщина, как на ней играть и когда какую выбрать мелодию. Именно такого рода женщины, которые будто бы жили в ожидании встречи с ним, нравились Виктору. Находил он их безошибочно, определял с одного взгляда, мог разглядеть в любой толпе, на вокзале, на пляже, просто на улице и в автобусе, и, увидев, узнав, он тут же шел на сближение с ними. Это вовсе не означало, что они были доступными с виду или принадлежали к какому-то определенному типу, вовсе нет! Среди его возлюбленных были домохозяйки и актрисы, интеллектуалки и простушки. Но общей в них была неуемная жажда любви, самозабвенная любовь к любви, своего рода наркомания, то есть та самая женская страсть, которую редко кто из мужчин мог удовлетворить вполне, а вот он, Виктор, как раз это и умел.

Регина была вполне благополучна, имела в жизни все и отчаянно скучала, томясь в мечтах о «настоящей любви». Он понял это сразу, как только Артур пригласил его в свой дом. И это был действительно Дом с большой буквы! Небольшой особняк в Грюневальде, фешенебельном зеленом пригороде Берлина. Идеальный порядок, шикарная обстановка, аромат устоявшегося богатства и благополучия в доме были созданы не Региной, а матерью Артура Рахилью Моисеевной. Эта образцовая еврейская мама и бабушка вела дом умело и без видимого напряжения, как опытный моряк, долго ходивший по океанам, ведет легонькую прогулочную яхту по спокойному заливу. Сын ее обожал и уважал, внуки были здоровы, послушны бабушке и счастливы, а Регине в доме было совершенно нечем заняться и она ни за что не отвечала. Рахиль Моисеевна даже спала в комнате рядом с детской, и когда кто-нибудь из внуков заболевал, ночами к нему вставала бабушка, а не мать. Виктор, умевший в пятилетней девочке прозреть будущую красавицу и кокетку, а в семидесятилетней старухе углядеть останки былого женского очарования и обеим при случае сказать комплимент, доставляющий им удовольствие, понравиться и подружиться с ними, перед такими старухами-домоводительницами робел и тушевался: как правило, они были опытны, проницательны и отвратительно прямодушны, а если под крылом у них была молодая женщина или девушка, то на Виктора они глядели, как клуша на ястреба. Они-то знали, чего от него ждать! Как-то, зайдя за Региной и детьми, чтобы везти их на хафельский пляж, и ожидая в гостиной, пока они соберутся, он нечаянно подслушал, как где-то рядом, в соседней комнате или в коридоре, глуховатая Рахиль Моисеевна громко спросила сына: «Зачем ты приваживаешь в дом этого голодного петуха?». Артур засмеялся и ответил что-то равнодушно-добродушное, но слов Виктор не разобрал, однако после этого постарался быть особенно вежливым и предупредительным в отношении вредной старухи — на что та совершенно не обращала внимания. А вот Артур будто сам благословлял их сближение, одобряя их совместные поездки на пляж и за город: вечно занятый по делам своей фирмы, он не препятствовал тому, что его безработный приятель, у которого была масса свободного времени, развлекал его жену и уделял время его детям.

Роман Регины и Виктора как начался, так и развивался в основном на пляже. Почти обнаженные мужчина и женщина, проводящие долгие часы в пленительном безделье у воды, приглядывая за ребятишками, должны же были чем-то развлекать друг друга. Самым волнующим моментом их пляжного флирта было взаимное натирание друг друга ореховым маслом. Натерев сначала маслом спинки и попки детей и отправив их купаться в бассейн-«лягушатник», они приступали к ритуалу взаимного натирания. Регина под его руками попискивала и мурлыкала сладострастно, как кошка. Он же, подставляя ей спину и наслаждаясь лаской ее слегка дрожащих пальцев, скользивших по его коже, напрягал мускулы, чтобы Регина в этой игре полнее ощущала силу и упругость его тела и догадывалась, каких усилий ему будто бы стоит сдерживаться, чтобы не обернуться и не схватить ее в объятия. Ну да, еще чего не хватало — на пляже, при публике! Где, мало того, еще и знакомые иногда попадались… И он прерывал это волнующее занятие, резко вскакивал со словами: «Все, хватит! Пора охладиться!» — и с этим двусмысленным возгласом бежал к воде.