Благодаря встрече с тобой. Семь свиданий, которые изменили мою жизнь - [24]

Я никогда не смогу найти ответы, увы…

Ты сейчас растешь в животе у мамы, а я скоро стану отцом.

Я уверен, что твоему дедушке тоже хотелось бы мне о многом рассказать.

Как досадно, что он не смог этого сделать!

Поэтому то, что я хотел бы рассказать тебе, я напишу сегодня.

Если тебя когда-нибудь заинтересует, что папа думал по тому или этому вопросу, ты сможешь это понять.

До твоего рождения осталось еще полгода. И я, и мама уже сейчас учимся быть родителями.

Это непросто, но мы стараемся. Особенно твоя мама.

Ты должен вырасти большим и здоровым. Удачи!

Твой папа

На этом запись от 22 февраля заканчивалась.

Я стал перелистывать страницы дальше. У каждого дня был свой заголовок, и каждый день отец Харуки писал не меньше десяти страниц. Каждый день!

Каких только заголовков не было… «Зачем учиться?», «Я не чувствую в себе сил…», «Сложно строить отношения с друзьями», «Что такое работа». Были даже такие: «Что нужно сделать, прежде чем открывать фирму». А вот – «Зажечь внутренний свет», то, о чем рассказывала мне Харука.

Мне хотелось прочитать все. Но я чувствовал, как во мне растет беспокойство. Этот дневник полон любви. И не только любви к ребенку, который скоро должен родиться, но и к жене. Почему же сейчас они живут врозь? Мама Харуки такая приятная. Почему?

Перелистывая страницу за страницей, я пытался понять причину моего беспокойства.

– В этом дневнике весь ее отец, – тихо произнесла мама Харуки.

Я поднял глаза на нее.

– Да, я понял. Он так нежно относится к ней…

Женщина медленно покачала головой. В следующий момент по ее щеке потекла слеза, затем другая, третья… От замешательства у меня перехватило дыхание.

– Я хотела сказать, дневник заменил ей отца.

Я потерял дар речи.

– Что? Что это значит?

Женщина продолжила:

– Отец Харуки скончался через полгода после ее рождения. Он потерял сознание по пути на работу. Кровоизлияние в мозг… он так и не вернулся домой.

– Но как же так…

– Когда Харука подросла, дневник в какой-то степени заменил ей отца. Она с самого детства была сильной девочкой; что бы ни случилось, она пыталась сделать сама. Когда у нее что-то не получалось и она из-за этого переживала, я говорила: «Давай спросим у папы». Она до сих пор читает его дневник.

– Но как же… Она сказала, что будет жить с папой…

Мама Харуки, вытирая платком слезы, попыталась улыбнуться.

– Харука лежит наверху. Вы не навестите ее? Она наверняка будет рада. Она… она тоже… скоро отправится вслед за отцом.

Не в силах больше сдерживаться, женщина разрыдалась, закрыв лицом руками.

Я не мог пошевелиться.

Горькая правда

Что это значит? Харука… умрет? Я где-то слышал, что люди не воспринимают реальность происходящего, когда неожиданно сталкиваются с тем, чего никак не могли предположить. Именно это произошло со мной в тот момент. Я не плакал, но вовсе не от того, что был эмоционально глухим. Да нет же! Я просто не мог признать это реальным.

Как же так? Этого не может быть.

Я не мог отделаться от мысли, что мне рассказали эту нелепую историю, чтобы от чего-то отговорить. Но в то же время я чувствовал, что теперь все разрозненные частички складываются в единую картину.

Некоторое время я молчал, не зная, что сказать.

Мама Харуки успокоилась и через силу улыбнулась. Впервые в жизни я увидел улыбку, в которой было столько боли.

– У нее злокачественная опухоль мозга. Сколько больниц мы обошли, но все врачи говорят, что сделать ничего нельзя. Ничего… Остается только молиться. Молиться, чтобы ей не стало еще хуже…

Она высморкалась в платок, посмотрела куда-то поверх моей головы и продолжила:

– С тех пор как вы стали встречаться, я пыталась это как-то остановить. Я ведь знала, что все наши молитвы не помогают, опухоль становится больше. Мне не хотелось, чтобы вам, Ёскэ, пришлось нести такой тяжелый груз. Если бы все было по-другому… Если бы Харука была здоровой… Но… Я подумала: если не строить особенно теплых отношений, не встречаться больше, то потом вам не будет так тяжело. Поэтому я хотела оградить вас от дальнейших встреч. Но благодаря общению с вами случилось настоящее чудо – моя дочь стала лучше себя чувствовать. До этого ей и стоять было тяжело, а за полмесяца, что вы встречаетесь, она стала такой же, как прежде. Мне даже показалось что, может быть, она поправится… Я знала – болезнь не отступила, но как же мне было приятно наблюдать, что накануне ваших встреч она меряет наряды, крутится перед зеркалом… Как мама я решила позволить ей немного порадоваться. И в то же время я понимала, что по отношению к вам это жестоко. Мне хотелось, чтобы Харука хоть чуть-чуть почувствовала себя девушкой… Простите, что я вас в это втянула.

Она помолчала, прежде чем продолжить.

– Я думала, как лучше сделать. Но, увидев вас возле нашего дома, решила, что Харуке будет лучше, если вы встретитесь. Я хочу… пока она жива, пусть она переживет те чувства, какие бывают у девочек в семнадцать лет…

У меня в горле пересохло, я не знал, что сказать, мне казалось, что я потерял голос.

Наконец я выдавил из себя:

– Я хочу увидеть ее…

Со словами: «Погодите, я взгляну на нее» – мама Харуки встала и вышла из комнаты.

Оставшись один, я думал, что скажу при встрече. Но в голову ничего не приходило. Я не мог поверить, что болезнь Харуки – это реально.