Благодаря встрече с тобой. Семь свиданий, которые изменили мою жизнь - [19]

– Но ты могла пойти с мамой.

– В моем возрасте идти в зоопарк с мамой смешно, – фыркнула она. – Так никто не делает. К тому же мама сейчас не то чтобы категорически, но не очень-то хочет ходить куда-то вместе со мной. – Она нахмурилась.

– Но… здесь ничего не поменялось. Те же животные, что и раньше… – Я поспешно попытался сменить тему разговора.

Харука вытащила из кошелька-медведя заранее заготовленный самолетик фиолетового цвета. На крыле было написано:

Предубеждения делают возможное невозможным

– Большинство животных зоопарка родились в неволе, и за ними всегда ухаживали, – тихо заговорила Харука. – В отличие от диких животных они привыкли к людям. Но, разумеется, иногда они становятся агрессивными, теряют контроль, и тогда, как сказал мне папа, их передвижения ограничивают.

– Животных жалко, но ничего не поделаешь. Ведь даже обычных домашних собак часто сажают на цепь или держат на коротком поводке.

– В зоопарке детеныши не сразу привыкают к ограничениям. Они пытаются убежать. Бывает, даже ранят себя. Но постепенно все меняется. Как только они увидят веревку, становятся как шелковые. Ты понимаешь почему?

– Ну… Наверное, они думают: «Если продолжать в том же духе, упрямиться, все равно ничего не выйдет – человек все равно сильнее. Самый правильный выбор – смириться». Только не говори мне, что животные не могут думать.

– Не скажу. Кстати, именно так и происходит, только на уровне инстинктов. Но… разве это не похоже на нас?

– Что ты имеешь в виду?

– Взрослые животные достаточно сильные для того, чтобы избавиться от пут. Но они этого не делают. Никакой агрессии. Привычка. Инстинкт.

– Наверное, не только это. Ты прости, но я опять обращусь к разуму животных. Они думают так: «Мне хватает ума понять, что идти наперекор бесполезно. А если я буду брыкаться, все решат, что я полный отстой, если до меня не доходит очевидное».

Харука рассмеялась.

– А ты знаешь, это используют дрессировщики. Пока животное не сообразит, что от него требуется, пока оно брыкается, его крепко связывают, а когда до него доходит, необходимость в веревке отпадает.

– Дааа… – протянул я. – Не сказать, чтобы это было приятно слышать. Ведь мы и правда очень похожи.

Девушка кивнула.

– Папа тоже так говорил. Нас, конечно, не связывают веревками и не сажают на цепь, но к семнадцати-восемнадцати годам мы бываем накрепко связаны стереотипами. И не сказать, что это хорошо, потому что стереотипы ограничивают.

– Да уж. Стоит только получить плохую отметку на контрольной, и сразу начинаешь думать, что ты ни на что не способен…

– Это касается не только учебы, – вздохнула Харука. – Много чего в нашей жизни происходит именно так. Из-за каких-то дурацких стереотипов ты вдруг решаешь, что тебе не под силу сделать то, что ты хотел бы сделать. И это держит, как самая крепкая веревка.

Ого, это ведь про меня. В младших классах такого не было, а сейчас я все чаще говорю себе: «У меня это точно не выйдет», «Всегда найдется кто-то лучше и сильнее меня» – и в результате я даже и не пытаюсь что-то предпринять. Решил: «Мне не потянуть» – и распрощался с мечтами.

А Харука продолжала:

– Где это написано, что ты ни на что не способен, если за первые пятнадцать-двадцать лет жизни у тебя что-то не получилось? Возможно, через год или через пять лет ты справишься с этим без труда. Папа однажды отругал меня: «Если ты с чем-то не справилась в прошлом, нет никаких оснований считать, что и в настоящем или в будущем не справишься. Так нельзя. Ведь человек меняется. Самое главное – избавиться от стереотипов».

То, что сегодня день рождения Харуки, я узнал после этих слов.

На ней было белоснежное платье с бантом, а шляпку (да, на ней была шляпка!) украшали белые цветы. Мне было даже как-то неловко за то, что я пришел в своих обычных штанах и футболке. Хорошо хоть душ успел принять с утра.

Я купил мягкую игрушку – слона – в киоске с сувенирами и подарил ей. Самая обычная игрушка, но Харука очень обрадовалась.

– Спасибо! Какой он симпатичный!

Она прижала слоненка к себе, а потом, подняв на меня глаза, неожиданно сказала:

– Ёскэ… Мне пора домой.

Этого я никак не ожидал. Неужели в свой день рождения она не могла побыть со мной хоть немного подольше? Но с другой стороны, не слишком ли я эгоистичен? Еще совсем недавно я и мечтать не мог о том, что мы будем встречаться, а теперь мы видимся почти каждый день, и мне этого мало. Мало!

Я подумал, что нужно ее остановить, но не сделал этого. Скорее всего, она спешит вернуться домой, потому что ее мама будет ворчать. Однако я не угадал.

– Ёскэ, я не хотела тебе говорить, но у меня сегодня с утра температура…

Только сейчас я заметил, что сегодня она бледнее обычного.

– Ты как? Давай я тебя провожу?

– Нет, не надо. Все нормально, Ёскэ. Я одна дойду. Тем более мне недалеко.

Она улыбнулась через силу, и я понял, что она не хочет, чтобы я шел с ней.

Мне оставалось одно – стоять у ворот зоопарка и смотреть ей вслед.

Харука обернулась и помахала мне рукой. Тоненькая фигурка в белом платье в мареве горячего воздуха, дрожащего над асфальтом, была похожа на прекрасный цветок. Солнце было в зените, но мне почему-то показалось, что тени на мостовой стали длиннее. Стрекот летних цикад сменился пением цикад