Благими намерениями - [4]

     Глядя в черные глаза мужчины, который когда-то был моей недостижимой мечтой как в плане магии, так и в плане любовном (хотя сейчас я в этом никому не признаюсь), я невольно вспомнила нашу первую встречу.

     ...Когда-то Первородный Континент был мирной, солнечной и плодородной землей. Именно эльфы были первожителями, сохранив прежний образ жизни и мировоззрение. Они считали прекрасным только свой лес Гиллиан, который являлся частью Континента. Никто не знает, почему произошел Великий Раскол, так как люди и другие расы появились лишь после этого, а остроухие просто не успели понять произошедшего.

     Одна, истинная часть благословенной земли затерялась во времени и пространстве, а вторая, теперь называемая Бегошем, превратилась в обычный мир, который не уходит дальше пределов карты. В итоге вместо залитых солнцем лугов, где ветер ласково трепал пушистые головки сверкающих цветов и нежно гладил траву, на севере образовалось болото. Северные топи. Воистину проклятая земля.

     Моя родная деревня, Топлянка, была небольшим скопищем унылых и полуразрушенных деревянных домов посреди огромного болота. Никто из нас не жил - мы все существовали, старались просто выжить.

     День был пасмурным и дождливым. Тугие капли дождя длинными косыми лучами вспарывали воздух. Ветер свирепо срывал с деревьев последние желтые и красные листья. В страну пришел каж ледяной, последний месяц осени, убийца северян.

     Утром я просто вышла погулять, как всегда делаю. Дома невозможно было сидеть из-за явно ощутимого запаха гниения. Люди, животные, растения - все неумолимо гнило. Болото старалось уничтожить здесь все живое, единолично властвовать над своими территориями. Натянув короткий, немного рваный тулупчик и высокие непромокаемые сапоги, которые мои родители когда-то купили в большом селе, я выскочила из провонявшего дома под холодный ливень. Капли больно хлестали по лицу, но я, не обращая на них никакого внимания, побежала за полусгнившую околицу. Здесь можно было бояться только одного - утонуть, сгинуть в болотной жиже. Тогда это казалось мне единственным спасением от обременительного существования, но я все равно была крайне осторожна, каждый раз надеясь, что вернусь домой. Как же иронично было то, что произошло в тот день. У меня просто не стало дома.

     Черная вода поднималась, скрывая под собой итак едва заметные клочки земли. Я быстро перескакивала с кочки на кочку, стараясь бежать быстрее болотной волны. Если единственная дорога скроется с глаз раньше, чем выберусь из Северных Топей, то я погибну так же, как все мои родственники и соседи.

     Меня колотило от ужаса и холода. На мне было только рваное платьице в горошек, такое старое, что казалось, вот-вот оно порвется окончательно. Это не преграда для ледяного ветра. Тулупчик и сапоги пришлось скинуть в самом начале пути - они слишком замедляли движение, а скорость мне была ой как нужна. Грудь разрывалась от нехватки воздуха, и изо рта по подбородку струйкой стекала кровь, капая на быстро исчезающие кочки и растворяясь в черной, жаждущей жертв воде. Из горла рвался безудержный кашель. Ноги подкашивались. Сердце колотилось, как испуганная птица, запертая в клетке. Перед глазами все еще стояли старые покореженные дома с прохудившимися крышами, окна которых плакали болотной водой вперемешку с тиной. В Топлянке началось настоящее наводнение, подгоняемое нетерпеливым, почти зимним дождем. Люди были настолько слабы и подкошены болезнями, что просто не успели уйти. Я - единственный ребенок в деревне - еще могла убежать. Что и сделала. Правда, мне было неизвестно, близко ли соседнее село, называемое Пограничьем. Тяжелая, удушливая безысходность навалилась внезапно, и глаза защипало от слез.

     Вода нагоняла и уже топила ступни ног. Я припустила еще быстрее, глотая соленые слезы и отчаянно пытаясь сдержать рвущийся наружу кашель.

     Внезапно впереди показался небольшой подъем. Земля! Я бросилась туда, как утопающий к спасательной веревке, быстро взобралась на возвышенность и обессилено рухнула на холодную, промерзшую землю. Долго сдерживаемый кашель сотряс все тело вместе с горькими рыданиями. Холод начал пробирать до костей. До меня начало доходить, что я могу не выжить. Могу умереть, может, и не такой смертью, как остальные, но окоченеть точно.

     Боль нахлынула обжигающей волной, наконец-то догнав мое замученное до предела тело, и я зашипела, как болотная гадюка. Рядом раздался испуганный вскрик. Я попыталась вскочить, но ноги отказывались держать. Мне оставалось только повернуть голову и посмотреть на источник звука.

     В одной сажени от меня стоял мальчик, одетый в добротный тулупчик, меховые ботинки и плотные штаны. На его голове красовалась шапка из заячьего меха. Я зарычала, как дикий зверь, ясно давая ему понять, чтобы он не подходил. Мальчик медленно попятился назад, но когда меня сотряс новый приступ кашля, бросился ко мне и накрыл своей курточкой. Я попыталась оттолкнуть его и сбросить с себя так опрометчиво данный мне предмет одежды, но тело не слушалось.