Благие намерения - [18]

– Да так… Неудобно. У вас своя компания. Я вам никто.

– Люди все друг другу никто, пока не познакомятся, – изрек он непонятную фразу. – А теперь мы знакомы. Я – Андрей.

– А я – Люба.

– Да я уж слышал, – усмехнулся мальчик. – Ты из Москвы или местная?

– Из Москвы. А ты?

– Тоже. Да мы тут все из Москвы, кроме Алки.

– Алка – это кто? – спросила Люба.

– А вон та, которая всеми командует, в полосатой футболке, – Андрей показал на черноволосую девочку. – Вообще-то она Аэлла, смотри не назови ее Аллой, а то обидится.

– Аэлла? – изумилась Люба. – Первый раз в жизни такое имя слышу.

– Она из Греции, ее отец – греческий коммунист, прогрессивный журналист, сторонник ДАГ, их семья бежала от монархистов и эмигрировала в СССР. Они здесь, в поселке, постоянно живут.

Люба почти ничего не поняла из его слов, кроме того, что девочку зовут как-то удивительно, что она живет здесь постоянно и обижается, если назвать ее неправильным именем. Кто такие греческие коммунисты, кто такие монархисты и сторонники таинственного ДАГа и почему надо было эмигрировать? Кстати, что такое эмигрировать, она тоже не очень поняла, но догадалась, что это вроде как уехать или сбежать.

– У вас дача своя или снимаете? – спросил мальчик.

– Снимаем. А у вас своя, да?

Люба почувствовала себя неуютно, словно ее уличили в том, что она не такая, как все: у всех свои дачи, а у нее – нет. А вдруг ее из-за этого не примут в компанию?

– Да ты что, у моих родителей дачи сроду не было! – рассмеялся Андрей. – Я с Сашкой приехал, мы с ним в одном классе учимся, вот его родители и берут меня на лето сюда. Сашка – вон тот, который сейчас подает. Родьку давно знаешь?

Люба снова испугалась: вот сейчас она скажет, что только вчера познакомилась с Родиком, и ее не возьмут играть и сидеть у костра. Вдруг им не нужны такие, с которыми мало знакомы? Но солгать она побоялась.

– Со вчерашнего дня, – коротко ответила она.

– Тогда понятно, – кивнул Андрей, – а то я смотрю, он тебя раньше не приводил. Ты что, правда в волейбол не играешь?

– Я плохо умею, – призналась девочка.

В школе на уроках физкультуры они, разумеется, играли и в волейбол, и в баскетбол, и у Любы даже неплохо получалось, но, глядя на этих ребят и особенно на Аэллу, она понимала, что с ними ей не тягаться, лучше и не пробовать.

– А плавать умеешь?

– Конечно, – Люба радостно улыбнулась.

Уж в чем в чем, а в плавании она многим фору даст, тут она была спокойна.

– А в шахматы играть?

– Ну… меня папа учил.

– Лады, завтра принесу доску, сыграем.

У Любы даже дыхание перехватило: завтра! Значит, ее и завтра позовут сюда, значит, ее пока никто не выгоняет за то, что она не умеет играть в волейбол. Да, но… Главная здесь – Аэлла, та красивая черненькая девочка, а она пока своего слова не сказала. Или, может быть, все не так и главный здесь Андрей?

– Ты сказал, Аэлла не любит, когда ее неправильно называют, – осторожно заметила она. – А ты ее Алкой называешь. Значит, никому нельзя, а тебе можно?

– Мне тоже нельзя, но я на это плюю, – спокойно заявил мальчик.

– Как это?

– А молча. Плюю – и все. Мало ли что ей не нравится. А мне удобнее ее Алкой называть.

– Она, наверное, обижается.

– Она не обижается, а сердится, – поправил ее Андрей. – Да мне-то что? Посердится и перестанет. Кто ее боится, тот пусть называет, как ей нравится.

– А ты, значит, не боишься? – улыбнулась Люба.

– Не-а, – Андрей беззаботно тряхнул головой.

– Почему?

– Я вообще никого не боюсь. А чего людей бояться? Ну, я понимаю, медведей там бояться или волков в лесу, они ж дурные, нападут, загрызут, а людей чего бояться? Что они мне сделают? Не убьют же. Если могут убить – тогда, конечно, страшно, а так…

– А вдруг она с тобой из-за этого поссорится?

– Кто? Алка? Да и пусть ссорится, жалко, что ли? Как поссорится, так и помирится. Она со мной почти каждый день ссорится. Эка невидаль.

Этого Люба понять не могла и умолкла. Для нее самой любая ссора превращалась в страшную трагедию, она переживала, плакала и думала, что жизнь кончилась и уже ничего хорошего не будет. С мамой и Бабаней она вообще никогда не ссорилась, была послушной и вежливой, а вот с сестрой Тамарой – случалось, и с подружками по школе и по двору тоже, и воспоминания об этом были тяжкими. Люба готова была уступить всем и во всем, только бы не ссориться. И конечно же, эту красивую девочку, которая лучше всех играет в волейбол и звонче всех смеется, она будет называть только так, как той нравится, – Аэллой.

Игра закончилась, ребята бережно уложили мяч под куст и стали сбрасывать с себя штаны, футболки и платья.

– Андрюха, – раздался громкий крик Аэллы, – бери новенькую и айда купаться!

Люба вскочила на ноги и мысленно порадовалась тому, что с утра, собирая смородину, надела купальник, а потом поленилась его снять и просто накинула платьице сверху. Как знала, что пригодится! Она бежала к озеру и видела, как впереди всех вдвоем в воду входят Родик и Аэлла, и Родик даже не оглянулся на нее. Стало немного обидно. И Андрей тоже как будто забыл, что они только что сидели рядышком и разговаривали, быстро разделся и помчался к воде. Люба вроде и в компании, а вроде и опять одна… Глотая слезы, она ступила в прохладную воду и быстро окунулась, потом поплыла, не видя ничего вокруг. «Ну и что, – твердила она себе в такт мощным гребкам, – ну и пусть, зато искупаюсь, зато я теперь знаю не только Родика, но и Аэллу, и Андрея, и если встречу их на улице, могу поздороваться и даже заговорить, а там уж как-нибудь сложится. Ну и пусть меня не замечают. Наверное, я и в самом деле какая-то не такая, как они, может, я глупая, или некрасивая, или маленькая. Хотя я видела, там были ребята и младше меня. Ну и что, ну и пусть…»