Блабериды - [114]

— Виктор Петрович, — спросил я. — Почему вы не на совещании? Не зовут редактора печатной версии?

— Там непечатные вопросы решаются, — отмахнулся он. — О стратегии думают.

Он о чём-то загрустил и заковылял к себе. Офис вдруг показалось мне чужим, будто за два часа он превратился в совсем другой офис, с кукольной мебелью и холодным светом из окна.

* * *

Бориса в новом статусе я увидел только на планерке в среду. Как подобает начальству, он опоздал.

Журналисты молча собрались за овальным столом. Боковым зрением я видел блеск в глазах Виктора Петровича, который пытался поймать чей-нибудь встречный взгляд, чтобы рассказать какую-то шутку. Взгляды не ловились. Взгляды уткнулись в смартфоны.

Галино место пустовало: её проводили в декрет ещё в пятницу, но до вчерашнего дня она появлялась в редакции.

Борис явился в сопровождении Алика. Они возникли со стороны кухни, Борис чуть впереди, в пиджаке и галстуке, за ним просто одетый Алик. Неопытный взгляд мог бы принять за старшего именно Борю. В руках у него был тонкий блокнот огромного формата.

Борис сел во главе стола, надавив на край столешницы животом, поерзал, расправил волну на галстуке, выложил перед собой блокнот и на короткий миг поднял глаза. Взгляды журналистов бросились врассыпную как тараканы, которых ослепил внезапный свет; все слишком откровенно всматривались в Борю. Алик уселся рядом, положив локоть на спинку Бориного стула, прикрывая его с фланга.

Алик начал просто:

— Ну что, дьяволы, у нас в компании кадровые перестановки. Григорий Александрович решил покинуть наш коллектив по ряду личных обстоятельств. Совместно с учредителями было принято решение назначить нового главного редактора, поэтому встречайте… Представлять, думаю, не надо. Борис Игоревич Лушин. Прошу вас.

Алик жестом пригласил Бориса вступить в игру. Тот откашлялся, и вместо первой фразы выдал горловой сип, от которого кашель только усилился. Арина принесла ему стаканчик воды.

Заминкой воспользовалась Неля:

— Григорий Александрович даже прощаться не захотел?

Алик не смутился:

— В пятницу после обеда устроим небольшие проводы, так что всех, кто хочет Григорию Александровичу лично что-то сказать — приглашаем.

Я непроизвольно следил за Борисом. Прокашлявшись, он снова попытался сесть вальяжно, выставив вперед левую руку, как бы отгораживаясь от Алика. Его двойной подбородок морщился и дышал, живот мялся о край стола, галстук опять пошёл волной. Он казался обескураженным. Пока Алик произносил речь, Боря что-то спешно обдумывал, и глаза его от этого казались особенно пустыми.

Алик снова пригласил Бориса начать планерку, и на этот раз успешно. Скоро Боря преодолел скованность, и Алик, поглощенный смартфоном, словно перестал существовать.

Больше всех тем заявил новичок Алексей, но все они были нелепыми, вроде предложения установить веб-камеру на вершине здания в спальном районе, с которого открывается вид на соседние крыши и полуголых девиц, которые любят там загорать.

Борис подробно объяснял Алексею многочисленные проблемы такого подхода, отдельно остановившись на технических сложностях. Они долго обсуждали особенности оптики экшн-камер и профессиональных объективов.

Алексей был настоящей находкой. Он вскипятил эфир таким количеством нелепых идей, что, возражая ему, Борис в самом деле выглядел крутым редактором. Алик счёл кадровое решение удачными и ушёл.

Я заявил свои темы кратко, Борис также кратко их прокомментировал: это было ни «да», ни «нет», а нечто висящее в воздухе; он давал мне свободу, но готов был спросить за каждую неудачу.

Я уже передал слово Арине, и в груди Арины зародились первые бархатные звуки, как Борис снова вернулся ко мне:

— Так, а с Шавалеевым мы что за материал делаем? С какой целью ты с ним встречался?

Борис смотрел в разложенный блокнот, который занимал половину стола. Я объяснил, что готовлю развитие темы о предполагаемом сносе дома на Татищева, и чуть слукавил, когда упомянул якобы подписанный Гришей запрос Шавалееву.

— Я вообще не вижу тут связи, — сказал Борис. — Надо следить за судьбой домой на Татищева.

— Так его реконструировать будет «Вавилон Страхование», — возразил я.

— Когда будет, тогда и напишем. Сейчас вопрос стоит сугубо о статусе дома.

— А фотография на сайт я бы вернул. Гриша, по крайней мере, ничего такого в ней не увидел, — апеллировал я к призраку ушедшего главреда.

— Я за Гришу решать не могу, — ответил Борис. — Но конструктивные пожелания рекламодателей мы должны учитывать, потому что зарплату получаем за счет рекламодателей, это наш главный пока источник дохода, тем более если речь идёт о рекламодателях, лояльных к нам долгие годы.

— Так конструктивные же, — хмыкнул я.

— Я лично не увидел художественной ценности этого снимка, — Борис жестом показал, что не намерен говорить больше.

Я пожал плечами. По крайней мере, иллюзий насчёт Бориса у меня не было никогда.

* * *

Домой я вернулся почти вовремя. Накрапывал мелкий дождь. Красный щебень дорожки от гаража в сторону крыльца побурел и стал некрасивым. Под яблоней натекла лужа, будто яблоня долго плакала. Я непроизвольно вспомнил Дарью Дмитриевну — жива ли она ещё?