Бизнес Владимира Путина - [82]

Россия имеет шансы сохранить контроль над системой газовых артерий Северной Евразии лишь в том случае, если ее транзитная монополия будет основываться на учете долгосрочных интересов партнеров. Прежде всего — среднеазиатских поставщиков, отношения с которыми представляют собой уникальный геостратегический ресурс России. Имея надежные «тылы» в Средней Азии, Россия сможет уверенно чувствовать себя в «энергодиалоге» с Евросоюзом. Эти тылы необходимо укрепить в первую очередь. Тех действий, которые предприняты в этом направлении, — таких, как подписание пятилетнего контракта с Казахстаном или заключение договора с Узбекистаном о разработке месторождений на условиях СРП (соглашения о разделе продукции), — явно недостаточно. И дело не только в том, что их положительный эффект во многом нивелирован Соглашением от 4 января, но и в том, что они заведомо не имеют долгосрочного и стратегического характера. Правомерен вопрос: какой должна быть новая методология отношений со стратегическими поставщиками, странами Средней Азии? Прежде всего в ее выработке будет полезно воспользоваться «подсказкой противника». В рабочих материалах Трехсторонней комиссии (доклад «Новая Центральная Азия: в поисках стабильности») были сформулированы опорные тезисы, призванные сыграть роль своего рода «стабилизационного пакта» для региона. Во-первых, это создание сети новых транспортных коммуникаций по линии Восток — Запад в противовес существующим маршрутам. Во-вторых, укрепление демократии и рыночной экономики в новых независимых государствах. И, в-третьих, переход от отношений «геополитического типа» к экономической конкуренции. В переводе на язык реальной политики «загадочный» третий пункт означает — недопустимость любых форм «блоковой политики», приводящей к консолидации стратегических поставщиков и транспортировщиков сырья. Противодействие этой консолидации является императивом энергетической безопасности ЕС.

На данном этапе Москва в своей энергетической политике на постсоветском пространстве подчеркнуто следует в фарватере данной стратегии ЕС, то есть подавляет в зародыше всякую возможность блоковой политики. «Газпром» подчеркнуто действует в логике приоритета «коммерции» над «политикой», возможно, не отдавая себе отчет, что в конечном счете это логика его демонополизации (лежащая в основе таких документов, как договор к Энергетической хартии). Логика развития монополии состоит в том, чтобы сделать энергетические ресурсы инструментом блокового строительства. По-настоящему сильным шагом в позиционной энергополитической борьбе с Евросоюзом станет создание полноценного газового альянса России со странами Средней Азии. На данном этапе они готовы к принятию подобного предложения. Сферой действия объединения должны стать: экспорт среднеазиатского газа в Европу и страны СНГ, реконструкция и строительство транзитных маршрутов, разработка новых прикаспийских месторождений. Аналогичные интеграционные проекты необходимы и в ряде других отраслей, где действуют масштабные технологически единые инфраструктуры, доставшиеся в наследство от СССР: в электроэнергетике, транспортной, атомной и, отчасти, космической отраслях. В перспективе кумулятивный эффект интеграции может привести к созданию условий для развития экспорта не только природного сырья, но и продуктов его высокой переработки (например, экспорта электроэнергии, а не только природного газа). Принципом подобных инфраструктурных «партнерств» должно стать обеспечение преимуществ интегрированного (корпоративного) функционирования технологически и экономически единых систем при сохранении национальной собственности на их сегменты. И, разумеется, они должны функционировать строго на межгосударственной (или государственно-корпоративной) основе.

Создание газового альянса со странами Средней Азии требует выполнения по меньшей мере двух условий. Одно из них является «частным» — это готовность «Газпрома» делиться прибылью от реэкспорта среднеазиатского газа не с «оффшорными партнерами», а с государствами-поставщиками (разумеется, в последнем случае сам объем прибыли может качественно возрасти благодаря другому уровню подхода к совместной модернизации трубопроводных систем и совместной разработке месторождений). Второе условие является комплексным. Это проведение Россией системной интеграционной политики на постсоветском пространстве. Ведь экономика ТЭК, при всей ее значимости, — лишь одно из орудий регионального имперского проекта, но никак не сам имперский проект. Средство, но не цель. В предшествующих работах экспертов ИНС по этой теме (см.: С. Белковский, Р. Карев «СССР — Будущее России») справедливо указывалось, что на данном этапе имперский проект России предполагает не создание новых надгосударственных структур, а применение новой российской концепции союзничества, в которой будут жестко увязаны партнерство в геоэкономической (включая и «инфраструктурные партнерства», и таможенный союз, и другие направления интеграции), военно-стратегической и социально-культурной областях. В этом случае все вопросы о произвольном, непредсказуемом и несимметричном подходе в энергетических отношениях с прирубежными странами будут сняты. Для проведения последовательной политики на постсоветском пространстве России следует четко сформулировать, чего она требует от своих союзников во всех названных сферах, какие преимущества готова им предоставить, публично зафиксировав статус страны-союзника в законодательных актах.