Бизнес-ланч для Серого Волка - [5]

Аксинья представила, как гости начнут интересоваться, почему она такая грустная, что у нее случилось? А как на это отвечать? Рассказывать про свою глупую несчастную любовь? Ну уж нет!

В то же время Ася знала, что Нина всеми силами постарается расшевелить несчастную депрессивную подружку.

«Как бы сделать так, чтобы и мозги у меня были заняты делом, и в то же время все оставили меня в покое?»

Этот вопрос Асю мучил уже несколько дней.

Глава 3

Директора артели, объединившей под своими могучими крыльями художников, декораторов и прочий творческий люд, звали Наум Тихонович, носил он громкую фамилию Свобода. Окружающие подозревали, что это псевдоним. Но Свобода утверждал, что фамилия ему досталось от отца родного и именно она предопределила его независимый стиль жизни.

Это был очень интересный человек, совершенно неординарная личность. Не вписывающаяся ни в какие рамки! Во-первых, никто точно не знал, сколько ему лет. Наум Тихонович уже не первый год говорил, что шестьдесят. Паспорта у него не имелось вовсе. Жил он с женой и пятью детьми мал мала меньше (жене-то было всего сорок) в деревянной избушке с банькой, которую топил «почерному». Домишко явно выпадал из общего ряда кирпичных «новорусских» коттеджей.

Представьте себе очень высокого, полного мужчину или, вернее, статного деда с совершенно седой гривой и окладистой длинной бородой. Неизменным атрибутом его одежды являлись ярко-красные шаровары или не менее яркие галифе со стразами. А на замечание, что это уже давно не модно, ибо по современным понятиям мужчины должны носить джинсы в облипку, Наум Тихонович отвечал:

– Современные мужики обмельчали, стали вроде баб. Обтянут себя как... прости господи! А чего им не обтянуть-то, если и обтягивать особо нечего? А если я себя обтяну! Эге-ге! Да все бабы сбегутся посмотреть! А я свою жену Светлану уважаю! Баб у меня было много, даже перебор получился... Но как только со Светланой в брак вступил... Мы венчаны, и все! Блуду не место в наших отношениях! Я и ее блюду, но и сам верен! Кстати, если бы я свое хозяйство на десять кэгэ обтянул, то и ходить бы не смог...

Вообще о его мужском достоинстве и любвеобильности ходили легенды. Любовниц у Наума Тихоновича было не счесть, дети неофициальные исчислялись десятками! Свобода остепенился-то лишь к полтиннику, семьей законной обзавелся.

Круглый год Наум ходил в валенках и русской косоворотке. Юность у него выдалась бурная. Раз десять его выгоняли из школы за несоответствие образу советского пионера и комсомольца. Из института вышвырнули за аморальное поведение – организацию притона в общежитии. Так Наум и остался без высшего образования. Но он всегда в душе ощущал себя художником, жил на широкую ногу и с разудалой душой. Застолье – так застолье, веселье – так веселье. Всякое он повидал в жизни и в конце концов объединил вокруг себя людей таких же неординарных, творческих и непохожих на других. Поэтому строгости и формализма в фирме «Фауст», которую он возглавлял, решительно не наблюдалось. Каждый был волен делать то, что хотел. Все сотрудники фирмы очень любили своего «папу», как они его называли. Шли к нему и с радостью, и с бедой, зная, что он всегда поймет и поможет.

– Эх, дороги... – вздохнул шофер, поглядывая на молодую женщину, одетую в короткую спортивную куртку и джинсы, отчего та казалась подростком.

Довершали образ пассажирки сапожки цвета спелой вишни и вязаная шапочка с помпоном, изпод которой падали на плечи светлые пряди. Из декоративной косметики на красивом личике присутствовала только ядовито-красная помада, что девушке совсем не шло.

– А что с дорогами? – спросила Аксинья, а это была именно она.

– Да не убирают совсем! Еще по Москве проедут уборщики, а стоит чуть отъехать от главной трассы – трава не расти... Вон навалило-то, и что? Не проехать... Хорошо хоть добираться недалеко!

– Да, здесь уже рядом, – кивнула помпоном Ася, очень часто бывавшая в доме «папы».

– А чего такая грустная? Через несколько дней Новый год! Эге-гей!

– Что значит «эге-гей»? – ровным голосом спросила Ася.

– Если молодая женщина под Новый год не знает, что такое «эге-гей с восклицательным знаком», то мне ей это не объяснить, – засмеялся водитель.

Ася улыбнулась впервые за долгое время.

– Я поняла, о чем вы. Хотелось бы действительно «эге-гей»...

– И что мешает?

– Обстоятельства, – отвернулась она к окошку.

– Все мужики – козлы? – уточнил он.

– Думаю, что да... Вернее, не я так думаю, а жизнь доказывает.

– Понятно... Поворот и шлагбаум...

– Там охранник, сейчас к нам подойдут. – Аксинья высунулась в окно. – Мы к Свободе, дом номер пять.

– Фамилия?

– Соколова.

– Да, вы в списке тех, кого товарищ Свобода рад видеть и утром, и днем, и ночью, – сверился со своими данными охранник и козырнул, выдав этим, что когда-то был военным.

Шлагбаум поднялся, и машина проехала.

– Товарищ Свобода? Это что значит? – Водитель игриво посмотрел на Асю в зеркало заднего вида.

– Такая фамилия.

– И вы жаждете ехать к Свободе?

– Я бы жаждала ехать без глупых вопросов, но мне не повезло.

– Молчу! Ого! Просто коттеджный поселок! Охрана... все дела... Буржуи отстроились...