Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии - [86]

Я спросил у Рундштедта, надеялся ли он разгромить армию вторжения после высадки. Он ответил: «После первых нескольких дней нет. Авиация союзников парализовала любое движение наших войск в течение дня и сделала его чрезвычайно затруднительным ночью. Ваши самолеты разбомбили мосты не только через Сену, но и через Луару, закрыв таким образом целый район. Все эти факторы сделали невозможной концентрацию резервов. Войскам требовалось в 3–4 раза больше времени, чтобы добраться до фронта, чем мы рассчитывали».

После недолгих размышлений Рундштедт добавил: «Помимо вмешательства авиации основным фактором, сдерживающим наш контрудар, стал огонь ваших боевых кораблей. Возможности флота в этом плане стали для нас неприятным сюрпризом». Блюментрит заметил, что офицеры сухопутных сил, допрашивавшие его после войны, судя по всему, не осознавали, какой потрясающий эффект имел обстрел с моря.

Существовала еще одна причина задержки решающего контрудара. Блюментрит и Рундштедт утверждали, что через две недели после вторжения они пришли к выводу, что другой высадки, ожидаемой к востоку от Сены, не будет. Но в ставке Гитлера все еще продолжали ее ждать, поэтому крайне неохотно давали разрешение на перевод резервов из района Кале в Нормандию. Не позволяли они и производить перегруппировку своих сил в Нормандии. «В полном отчаянии фельдмаршал фон Рундштедт обратился к Гитлеру с просьбой прибыть во Францию для беседы. Вместе с Роммелем Рундштедт отправился на встречу с Гитлером в Суассон, чтобы заставить фюрера понять, что происходит. Хотя Кан и Сен-Ло – ключевые пункты в Нормандии – еще находились в наших руках, представлялось очевидным, что их не удастся удержать долго. Два фельдмаршала теперь были единодушны в убеждении, что единственным шагом, который еще может спасти ситуацию, не доводя ее до всеобщего отступления, которое Гитлер ни за что не позволит, был вывод войск из Кана. Они считали, что пехоту можно оставить, чтобы удерживать позиции на Орне, а танковые дивизии вывести для реорганизации и проведения необходимого ремонта. Они намеревались использовать последние для нанесения мощного контрудара против американцев на Шербурском полуострове.

Гитлер не пожелал прислушаться к гласу рассудка и заявил, что никакого вывода войск быть не должно. «Вы должны оставаться там, где вы есть», – твердил он. Он даже не согласился предоставить нам больше свободы в перемещении дивизий так, как мы считали наиболее выгодным.

В начале второй недели после вторжения фельдмаршал и я начали осознавать, что нам не удастся отбросить союзников в море. Только Гитлер упрямо верил в возможность такого исхода. Поскольку он не пожелал отменить свой приказ – ни шагу назад, войска продолжали держаться за каждый клочок земли разваливающегося фронта. Все наши планы прекратили свое существование. Мы просто старались по возможности выполнить приказ Гитлера об удержании любой ценой линии Кан – Авранш, не испытывая больше никаких надежд».

Говоря о ненужных лишениях, выпавших на долю солдат, Блюментрит заметил: «Они не могли противостоять артобстрелу так же хорошо, как солдаты прошлой войны. Вообще немецкая пехота этой войны была совсем не та, что в 1914–1918 годах. Рядовые и ефрейторы по любому вопросу имели собственное мнение – они перестали быть дисциплинированными и исполнительными. Качество армии снизилось из-за ее слишком быстрого роста, не оставлявшего возможности для соответствующего обучения».

После встречи с Гитлером последовало отстранение Рундштедта от командования. «Фельдмаршал фон Рундштедт просто сказал, что не может действовать со связанными руками. В связи с этим заявлением, а также памятуя о его весьма пессимистичных докладах, Гитлер решил найти нового командующего. Он написал фельдмаршалу письмо, кстати весьма корректное и сдержанное, где объяснял, что в создавшейся ситуации считает целесообразным произвести замену».

Такое решение Гитлер принял благодаря еще одному неосторожному высказыванию фельдмаршала. Блюментрит рассказал, что Рундштедту позвонил Кейтель и поинтересовался положением дел. Выслушав мрачный отчет фельдмаршала, он спросил: «Что будем делать?» – на что Рундштедт с ожесточением ответил: «Заканчивать войну! Что мы еще можем делать!»

Если долго натягивать струну, она в конце концов рвется

Примерно в это время в ставку Гитлера прибыл фельдмаршал фон Клюге. В течение девяти долгих месяцев он находился на лечении после ранений, полученных в результате авиакатастрофы в России. В начале июля Гитлер снова послал за ним из-за обострившейся ситуации на Восточном фронте. Фюрер хотел отправить его обратно на восток на смену командующему группой армий «Центр» Бушу. Его войска медленно отступали под мощным натиском русских армий, начавших свое триумфальное летнее наступление. По словам Блюментрита, Клюге как раз находился у Гитлера, когда вошел Кейтель и рассказал о своем телефонном разговоре с Рундштедтом. Гитлер тут же решил, что Клюге должен отправляться не на восток, а на запад и сменить фельдмаршала фон Рундштедта. А на Восточном фронте на место Буша был назначен генерал Модель. Конечно, решение было принято под влиянием момента, однако Гитлер уже давно прочил Клюге в помощники Рундштедта, если, конечно, возникнет такая необходимость.