Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии - [71]

«Русские стянули резервы из районов Южного Кавказа и Сибири, которые создали угрозу нашим войскам, находящимся на фланге, растянутом столь сильно, что русская кавалерия без особого труда обходила наши сторожевые посты. На этом фланге они сумели сконцентрировать крупные силы, чему немало способствовала железная дорога, построенная от Астрахани через степь в южном направлении. Она была уложена на скорую руку прямо по поверхности земли даже без фундамента. Попытка справиться с постоянно возрастающей угрозой, разрушив железную дорогу, оказалась бесполезной: на разрушенный участок сразу же снова укладывались рельсы и движение восстанавливалось. Мои передовые отряды вышли на берег Каспия, но этот успех ничего не дал, поскольку наши силы в этом районе сражались с неуловимым противником. Время шло, мощь русских войск неуклонно увеличивалась, угроза с фланга стала более чем реальной – удара можно было ожидать в любой момент».

Однако Клейст не прекращал попыток достичь поставленной перед ним цели, внезапно атакуя на разных участках фронта. Потерпев неудачу у Моздока, он повернул войска у Нальчика на западном фланге и достиг Орджоникидзе, одновременно нанеся сосредоточенный удар со стороны Прохладной. Клейст показал мне, как был выполнен этот сложный маневр, на карте, причем явно испытывал при этом профессиональную гордость и назвал сражение «изящным». Для участия в нем ему даже выделили авиацию. Но затем произошла задержка из-за плохой погоды, после чего русские нанесли контрудар. «В самом начале этой контратаки румынская дивизия, на которую я очень рассчитывал, неожиданно потерпела неудачу, что перечеркнуло все мои дальнейшие планы. Мы оказались в тупике».

Другие генералы подтвердили свидетельства Клейста о причинах неудачи, в первую очередь это касалось нехватки горючего. В ожидании доставки горючего танковые дивизии периодически останавливались на долгие недели. По этой же причине иногда оказывались обездвиженными и грузовики, которые должны были перевозить горючее, и тогда бензин для них доставляли на верблюдах. В общем, использовались все доступные средства, в том числе и «корабли пустыни». Ко всему сказанному Блюментрит добавил, что шансы немцев преодолеть сопротивление в горах снизились еще и из-за того, что их специальные части, предназначенные для ведения боевых действий в горных условиях, были отправлены вовсе не на поддержку армий Клейста, а в помощь 17-й армии, наступавшей по Черноморскому побережью на Батуми. Когда движение на Батуми было остановлено и поступило требование о подкреплении, многие из нас возражали. Споры разгорелись нешуточные. Тем, кто настаивал на необходимости продолжать наступление по берегу, мы обычно говорили: «Да, ребята, но только ведь нефть там», – при этом указывая на Баку. Тем не менее сторонников продолжения операций в районе Туапсе оказалось больше, в результате наши силы на Кавказе были раздроблены и оставались таковыми, пока не стало слишком поздно».

Распыление усилий, имевшее место на Кавказе, повторилось в более крупном масштабе при решении о направлении армий на Кавказ и в Сталинград. По этому вопросу у Блюментрита имелось особое мнение, отличное от общепринятого в то время. «Учитывая возросшее сопротивление, было верхом абсурда пытаться захватить Кавказ и Сталинград одновременно. Лично я считал, и высказывал свое мнение открыто, что прежде всего следует сконцентрировать максимальные силы для взятия Сталинграда. И хотя было почти невозможно возражать нашим промышленникам, в один голос утверждавшим, что для страны жизненно необходимо получить нефть, без которой нельзя продолжать войну, фактический ход событий доказал, что они были не правы. Воевали же мы до 1945 года, так и не заполучив нефтяные месторождения Кавказа».

Поражение под Сталинградом

Высшая ирония военной кампании 1942 года заключается в том, что Сталинград мог быть взят без особых усилий, если бы сразу же считался объектом первостепенной важности. Об этом много говорил Клейст: «4-я танковая армия находилась слева от меня. В конце июня она могла захватить Сталинград без боя, но была повернута на юг, чтобы помочь мне форсировать Дон. Мне не нужна была эта помощь – танки только создавали заторы на дорогах, используемых для движения моих частей. Когда же двумя неделями позже она снова повернула на север, русские уже успели собрать достаточно сил, чтобы ее остановить».

Никогда больше у немцев не появится столь радужных перспектив, как во второй половине июля. Стремительный бросок двух танковых армий не только вынудил русских покинуть выгодные позиции, но вверг их в состояние неразберихи – такой успех нельзя было не развить. Кстати, именно этим объясняется легкость, с которой немецкие танковые части прошли низовье Дона. Их просто некому было остановить – в тот момент они могли направиться в любую сторону – на юго-восток к Кавказскому хребту или на северо-восток к Волге. Подавляющая часть русских войск все еще оставалась к западу от нижнего течения Дона – танки опередили отступавших.

Когда же 4-я армия была временно повернута на юг и упустила шанс с ходу взять Сталинград, ситуация начала меняться. Русские получили время собрать силы для обороны Сталинграда. После первой остановки немцам пришлось ждать, пока 6-я армия Паулюса пробьется к Дону, очистит от противника территорию в излучине реки и также примет участие в атаке на Сталинград. Однако ее прибытие задерживалось, причем не только из-за того, что пехотинцы шли пешим маршем, но и по той причине, что ее боевая мощь постоянно и неуклонно уменьшалась – дивизии одну за другой оставляли для охраны растягивающегося фланга в среднем течении Дона.