Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии - [13]

Сомнения Браухича, усугубленные его пренебрежительным мнением об Италии как о союзнике, не могли не раздражать ярых нацистов, которые уже неоднократно жаловались на препятствия, которые он им чинил в армии. Поэтому против него была организована кампания. Возможно, именно поэтому он был вынужден публично заявить о своей преданности фюреру, а в его речи в Танненберге прозвучали завуалированные угрозы в адрес Польши, хотя они и могли трактоваться по-разному. Понятно, что Браухич не ощущал опасности от своих слов, поскольку ни один разумный человек в военных кругах не допускал возможности, что Англия и Франция зайдут в своей поддержке Польши так далеко, что вступят в войну в совершенно безнадежной стратегической ситуации, которая сложится, если Россия останется в стороне. Все-таки Гитлер был вынужден согласиться с оговорками Браухича касательно России и перестроить свою политику так, чтобы обеспечить ее нейтралитет. Признав необходимость политического поворота, Гитлер предпринял ряд быстрых действий и заключил с Россией пакт, явив тем самым разительный контраст с сомневающимся и нерешительным правительством Великобритании, затягивающим переговоры с Россией.

Несмотря на появление русско-немецкого пакта, британское правительство проигнорировало расчеты военных специалистов и приняло решение сражаться, подтолкнув на этот же курс правительство Франции. Однако вторжение в Польшу уже шло полным ходом. В течение некоторого времени Браухич и Гальдер целиком посвятили себя руководству кампанией и отодвинули все опасения на второй план, стараясь как можно лучше выполнить свой профессиональный долг.

План был разработан ими, и кампания развивалась вполне успешно. Командирам на местах была предоставлена определенная свобода действий, которой они пользовались в интересах дела, проявляя в нужное время гибкость и инициативу, иными словами, действуя в лучших традициях профессиональных военных. Главная роль принадлежала группе армий Рундштедта на юге, которая, прорвав польский фронт, выдвинула 10-ю полевую армию Рейхенау, имевшую в своем составе мотомеханизированные дивизии, в обход на север к Варшаве. Цель этого маневра – отрезать тылы главных польских армий в центре. Этот удар, решивший исход дела, был тем более замечателен, что уже существовал приказ командования вермахта направить 10-ю армию вперед за Вислу. Предполагалось, что поляки будут отступать в северо-восточном направлении. Но Рундштедт и его начальник штаба Манштейн считали, что основные польские армии все еще находятся к западу от Варшавы и могут попасть в ловушку возле Вислы. По этой причине командир на месте получил право действовать по собственному усмотрению и блестяще довел дело до победного конца. Но когда в аналогичной ситуации во время следующей кампании Гитлер принял собственное решение и настоял на его выполнении, за это пришлось дорого заплатить.

Одержанная в Польше победа опьянила Гитлера. Одновременно он все же испытывал страх, размышляя о том, что может случиться на востоке, если не будет прочного мира на западе. Страх и головокружение от успеха, взаимодействуя между собой, подтолкнули фюрера к новым, еще более безрассудным действиям.

Браухич и Гальдер не испытывали никаких пьянящих чувств по поводу победы в Польше. Когда на полях сражений осела пыль, они ясно увидели весьма затруднительные последствия этой победы, а также очевидную опасность увязнуть еще глубже. После завершения кампании они еще более решительно – вплоть до открытого неповиновения – выступили против идеи фюрера о том, что наступательные действия на западе быстрее склонят союзников к миру. Однако, чтобы восстановить благоприятные условия для мира, требуется больше чем бездействие в течение нескольких месяцев. Уже зимой угрозы союзников «развязать войну», озвученные Уинстоном Черчиллем в радиовещательных программах, вызвали у Гитлера лишь естественное желание им противостоять. Дело неуклонно шло к войне.

Вторжение в Норвегию в апреле 1940 года стало первым агрессивным действием Гитлера, не обдуманным заранее. Он был втянут в него без особого желания, руководствуясь по большей части страхом, под влиянием убеждений и провокаций. И хотя страна была оккупирована достаточно легко, он перестал контролировать свой же собственный курс. Уговоры были начаты Видканом Квислингом, норвежским нацистом, который считал вероятной британскую оккупацию побережья Норвегии с согласия норвежского правительства или без оного. Следующим этапом стало беспокойство, проявленное военно-морским командованием по поводу опасности такого развития событий, поскольку результатом явится сжатие кольца блокады и затруднение подводных операций. Страхи еще более усилились в конце ноября после начала русско-финской войны и последовавшими франко-британскими предложениями помощи Финляндии, которые, как проницательно предвидели немцы, имели целью установление стратегического контроля над Скандинавским полуостровом. Однако Гитлер чувствовал, что Германия может больше выиграть от нейтралитета Норвегии, и стремился избежать разрастания конфликта. Встретившись с Квислингом в середине декабря, он решил подождать и посмотреть, сумеет ли Квислинг завоевать политическое влияние в Норвегии.