Битвы с экстрасенсами. Как устроен мир ясновидящих, тарологов и медиумов - [27]

Даже узнав все это, я все еще не смог ответить на вопрос, чего от экстрасенсов больше: вреда или пользы. На примере моей сестры я знал, что стойкий положительный результат гарантирован не всегда.

Глава 7 Проверка отступниками

Клиенты с щекотливыми вопросами на самом деле уже знают ответ, им просто нужно, чтобы кто-то подтвердил то, что они чуют нутром.

– Марк Эдвард. «Мистический блюз: признания непутевого медиума»

Вернемся на цокольный этаж виллы на Лансароте, где мы с Тарен сидим и беседуем об экстрасенсах.

Ни до, ни после мы с сестрой ни разу не обсуждали так долго смерть нашего отца. Мы затронули тему скорби и экстрасенсов. А она необъятна.

– Они помогли мне пережить утрату, – говорит Тарен.

Я понимаю, что мне нужно быть очень тактичным. Иногда я беспокоился о том, как Тарен проживает этап горевания. Я переживал, что она попадет в замкнутый круг вопросов, на которые нет ответа, и будет задавать их себе снова и снова: почему он это сделал? Почему он не принимал помощь? Была ли в этом наша вина? Сначала она злилась на него, потом на ситуацию, а потом просто оказалась в глубокой депрессии. Я опасался, что Тарен застряла на стадии торга.

И я знал, что Тарен беспокоится о том, как справляюсь с горем я сам. «Ты не прорабатываешь это», – написала она как-то в WhatsApp. «Мы все прорабатываем как можем», – ответил я. Конечно, я знаю, чтó должен был ответить на самом деле. Всего два слова: ты права. Но как Тарен была не готова отпустить его, так и я не был готов разбираться со своими чувствами. Я принял, что его больше нет; я был просто не готов горевать из-за этого. Вероятно потому, что боялся не выплыть.

Помню, мне казалось забавным, что Тарен проводит время, сидя за какими-то занавесками, в приемных различных медиумов – погружается в их мистический мир, в иную реальность. Моей иной реальностью был гедонизм. Рано или поздно нам обоим предстояло выдержать столкновение с реальным миром и принять наше горе, перестав сопротивляться ему.

Экстрасенсы как будто предлагают некий защитный слой, помогающий обсуждать слишком личные и запретные темы, в том числе друг с другом. Психотерапевты, психиатры, медиаторы и общественные организации психического здоровья безуспешно пытаются пропагандировать подобную открытость, особенно между братьями и сестрами – потому что даже родители с этим не справляются. Никто не может на ровном месте вывести вас из себя быстрее, чем ваши брат или сестра. Они знают вас дольше всех. Им известны ваши болевые точки, детские страхи и унижения. Но точно так же – и даже в большей мере – мало что может сравниться с любовью между братьями и сестрами, если вам – как мне и Тарен – повезло и вы сумели наладить отношения (хотя бы будучи взрослыми!). В отличие от родительской, эта любовь всегда равна, и она длится дольше, поскольку вы скорее всего будете общаться вдвое дольше, чем с родителями, и это перевешивает все мелкие неудобства.

С учетом вышесказанного мне показалось, что я могу бросить Тарен вызов. И я не без трепета делаю это.

Я: Можно я выскажу одно предположение? Мне кажется, что все то время, что медиумы организовывали его общение с тобой, папа был для тебя жив. Он как бы не умер.

Пауза.

Я: Они говорили, что он находится с тобой в одной комнате. И тебе казалось, что он жив. Но на самом деле он умер. Ты согласна, что они как будто удерживали тебя в том месте, где папа все еще живет?

ТАРЕН: (в слезах) Да.

Я: А потом наступил такой момент, когда ты признала, что это не так?

ТАРЕН: Да, но не сразу. Это заняло какое-то время. Мне нужно было время, чтобы отгоревать, и мне нужно было поверить, что, как бы то ни было, он обрел покой.

Она все еще плачет.

ТАРЕН: И тогда мне уже больше не нужно было возвращать его обратно с помощью экстрасенсов, не нужно было насильно удерживать его в этом мире, где он не хотел быть, и я смогла просто позволить ему упокоиться. Сейчас мне больше не нужны никакие ответы. Я примирилась.

Я: Дело ведь не только в нем, но и в тебе. Нужно было отпустить его, но еще нужно было завершить твой собственный процесс горевания. Ты находилась на одной стадии переживания утраты, и, поскольку ты в нем застряла, ты не могла жить дальше.

ТАРЕН: Когда ты посоветовал мне пойти к психологу, это оказалось лучше, чем экстрасенсы. Я не боялась, что он все выдумывает. А он не делал вид, что папа находится в комнате и мы ведем беседу, правда это или нет. Все было по делу: ты чувствуешь то-то потому-то, и тебе можно это чувствовать. Он не говорил мне, что и как я должна переживать.

Я: Когда уязвимые люди приходят к экстрасенсам за ответами, экстрасенсы стараются дать им почувствовать себя сильными, менее уязвимыми. Как думаешь, следовало бы обучать их психологическим основам переживания скорби, или это была твоя задача и ответственность?

ТАРЕН: Сейчас я отношусь к ним хуже, чем раньше. Я стала старше. Мне не нужно, чтобы по ту сторону было что-то. Когда я умру, я просто хочу упокоиться с миром. Я не хочу никуда попадать, не хочу перерождаться снова и снова. Или прожить жизнь муравья. Я просто хочу исчезнуть.

Ты идешь к экстрасенсу, когда тебе что-то нужно. А именно – утешение и поддержка. Контакт с кем-то, чья смерть была такой ужасной, что ты чувствуешь отчаяние. Они дерут с тебя чертову кучу бабла и вешают тебе на уши кучу лапши.