Битвы по средам - [18]
Значит, она её читала?!
Читала — и мне подсунула? Ничего себе!
Похоже, замыслы у неё даже более коварные, чем я думал…
И всё-таки я попробую вворачивать ругательства Калибана при каждом удобном случае. И стану выбирать слова попроще.
На большой перемене я обнаружил, что мама упаковала мне с собой бутерброд с болонской колбасой, но забыла положить в него майонез. Зато она положила туда жухлую веточку сельдерея, которая валялась в холодильнике ещё с прошлой недели. Но самое ужасное, что печенье оказалось с плесенью. Я в сердцах вспомнил любимое слово Калибана — труха! — и, отбросив еду, вышел на улицу.
Брат Дута Свитека нёсся по футбольному полю, а шестиклашки, завидев его, бросались врассыпную, словно он — ветр юго-западный, что враз покроет им всё тело волдырями!
— Кривляка обезьянья! — прошипел я себе под нос. Так, чтобы брат Дуга Свитека не услышал. — Пёстрый паяц!
В туалете восьмиклассники устроили настоящую дымовую завесу, так что даже запах хлорки не ощущался.
— Как превращу вас в обезьян противных, низколобых! — пробормотал я. Так, чтобы никто не услышал.
На географии мистер Петрелли объявил новую тему: «Река Миссисипи в твоей жизни». Я поднял руку и сказал, что никогда на Миссисипи не бывал и в обозримом будущем туда не собираюсь. Поэтому никакой роли эта река в моей жизни не играет.
— Вудвуд, ты же не пуп земли. Разве всё в жизни сводится к личному опыту? — Учитель пожал плечами.
А чего пожимать плечами, если сам сказал, что тема урока — «Река Миссисипи в твоей жизни»? Разве «твоя» — это не моя? Или моя жизнь — это не моя жизнь? Но спорить с ним бесполезно. В нашей школе, особенно на уроках мистера Петрелли, самый правильный ответ — вовремя заткнуться.
Учитель между тем продолжал рассуждать:
— Например, сделайте доклад о…
— Нетопырях, жуках и жабах — слугах Сикораксы, — прошептал я тихонько. Но прямо в точку.
Пение у нас ведёт мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках. Это не из Шекспира. «Шпилистые шпильки» когда-то придумал Данни Запфер. Потому что более тонких и высоких каблуков никто из нас никогда не видел. Так вот, в тот день мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках решила, что у нас в классе слишком много альтов, и велела мне переместиться в группу сопрано.
— Почему я?
— У тебя чудный высокий голос, Холлинг.
— Я не могу петь сопрано.
— Споёшь. Ты отлично вытягиваешь высокие ноты.
Я отправился к девчонкам.
— У тебя чудный высокий голос, Холлинг, — едко повторил Данни мне вслед.
— Клеврет, — буркнул я.
Мирил потеснилась, и я встал рядом с ней, за один пюпитр.
— А ты и не знал, что умеешь женским голосом петь? — съязвила она.
— Кроты слепые! Змеи своим шипеньем вас сведут с ума! — ответил я.
Ух, как здорово! Я и вправду поднаторел, комбинируя разные строчки.
Мирил схватила меня за руку.
— Как ты сказал?
Тут мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках постучала дирижёрской палочкой, призывая нас к тишине. Потом она вскинула руки, взмахнула ими медленно и величественно — и мы запели попурри из американских якобы народных песен, от которых наши сердца якобы обязаны преисполниться любви к родной стране. Я сделал вид, что изо всех сил стараюсь вытягивать верхние ноты. А их оказалось предостаточно.
Мирил так и не отцепилась от моего локтя.
— Как ты сказал? — снова спросила она в паузе между куплетами.
— Я только лишь странник на бренном пути… — пел я.
— А ну повтори, что сказал! — прошептала Мирил.
— Бреду сквозь земные печали и горе…
Рука Мирил угрожающе потянулась к моему горлу.
Мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках снова постучала дирижёрской палочкой. Хор смолк.
— Мирил-Ли! — громко сказала учительница.
Мирил опустила руку. Щёки её пылали ярким румянцем, какой увидишь только в мультиках по телевизору.
— Мирил-Ли Ковальски, — повторила мисс Вайолет. — Я отправила Холдинга в группу сопрано не для того, чтобы ты с ним заигрывала.
На этих словах лицо у Мирил стало такое… такое… будто она мечтает провалиться сквозь землю. Точнее, чтобы земля разверзлась и поглотила её разом, окончательно и бесповоротно. Всё у неё стало круглым: глаза, рот, ноздри и даже веснушки.
Мисс Вайолет постучала палочкой, и мы запели развесёлую песенку в стиле кантри:
Тут Мирил наступила мне на ногу и принялась давить и давить — со всей силы. Я сдержался и даже не ойкнул. А сдержаться-то не очень просто. Сразу вспомнишь о мире, полном скорби, и о бренном людском пути тоже не забудешь.
Потом была физра, и мы накручивали круги по стадиону вместе с восьмиклассниками. От них — особенно от брата Дуга Свитека — разило табачным дымом.
— Эй, Вудвуд! — окликнул меня тренер Кватрини. — По-твоему, это бег?
Когда имеешь дело с учителем физкультуры, милость вообще не действует — ни по принуждению, ни без. Никак.
А бежать я не мог по одной простой причине: до самого конца попурри, пока мы пели «В дороге я грущу» и до третьего куплета «Блюза моей печали», Мирил ввинчивала каблук мне в ногу. И если у медиков существует диагноз «внутриножное кровотечение», то я себе этот диагноз поставил однозначно.
— Отродье ведьмы, — пробормотал я себе под нос. Так чтобы не слышал тренер Кватрини. —
Бывает так, что от Беды не защитят ни высокие стены, ни любящие родители. И тогда Беда испытывает тебя на прочность. Книга Гэри Шмидта – это захватывающая история одного увлекательного и опасного путешествия, которое начинается с большой трагедии, а заканчивается примирением со своим врагом и с самим собой. Герой проходит длинный путь от боли и ярости к ощущению свободы и счастья, от скалистого побережья и холодных приливов – к горной вершине Катадин.
У Дуга Свитека и так жизнь не сахар: один брат служит во Вьетнаме, у второго криминальные наклонности, с отцом вообще лучше не спорить – сразу врежет. И тут еще переезд в дурацкий городишко Мэрисвилл. Но в Мэрисвилле Дуга ждет не только чужое, мучительное и горькое, но и по-настоящему прекрасное. Так, например, он увидит гравюры Одюбона и начнет рисовать, поучаствует в бродвейской постановке, а главное – познакомится с Лил, у которой самые зеленые глаза на свете.«Пока нормально» – вторая часть задуманной Гэри Шмидтом трилогии, начатой повестью «Битвы по средам» (но главный герой поменялся, в «Битвах» Дуг Свитек играл второстепенную роль)
Что бы вы сказали, если бы в вашу дверь позвонил Дживс? Или хотя бы Стивен Фрай в образе Дживса? Нечто очень похожее приключилось с американским шестиклассником Картером Джонсом – да еще и утром первого сентября, когда все три сестренки чего-то хотят, а мама совершенно сбилась с ног. Картер сперва просто не поверил своим глазам. А потом – куда деваться! – смирился с тем, что настоящий английский дворецкий каждый день приходит в дом и устанавливает новые правила. А потом – и такое бывает! – оказалось, что всем вокруг этот удивительный человек очень симпатичен.
Отрывки из воспоминаний о военном детстве известного советского журналиста.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Две маленькие веселые повести, посвященные современной жизни венгерской детворы. Повесть «Непоседа Лайош» удостоена Международной литературной премии социалистических стран имени М. Горького.
Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.
О том, как Костя Ковальчук сохранил полковое знамя во время немецкой окупации Киева, рассказано в этой книге.