Битва за небо - [29]

В общем – привел себя в порядок. Сам перед зеркалом себя осмотрел и изъянов не нашел. И даже старшина, этот гроза всех новобранцев, не нашел повода для замечаний. Сапоги, правда, яловые достались, а не хромовые, какие положены были согласно званию, капитан относился к среднему комсоставу.

На диванчике переночевал вполне неплохо, позавтракал, потом сразу и политрук объявился. Пешком отправились в облвоенкомат. Андрею в приемной подождать пришлось. Политрук на повышенных тонах с военкомом говорил. Вышел, утирая бритую голову платком.

– Тут рядом фотоателье есть, надо срочное фото сделать на удостоверение.

Срочное сделали в знак особого уважения к РККА за час. Это не цифровые «мыльницы». Проявить, закрепить пленку, высушить. С нее отпечатки сделать, да все в темноте, при красном свете. Наверное, политрук уже пожалел, что решил помочь, потому как из военкомата вышли оба уже в четыре часа пополудни. Считай – день прошел. Еле успели в финчасть получить проездные документы и довольствие за два месяца да сухпаек на дорогу. Поскольку Андрей не курил, папиросы сразу обменял на конфеты, вроде как глюкоза помогает работе мозга.

Больше с госпиталем ничего не связывает. Попрощался с персоналом, с пациентами – и на вокзал. Получил по проездным документам в воинской кассе билет до Москвы. До отхода поезда еще два часа. Андрей купил хороший кожаный портфель, бритву, трусы и носки, уложил в портфель. Ведь из госпиталя вышел гол как сокол. Те скудные пожитки, что были в Испании, там и остались. В госпитале трусы, халат и тапочки казенные, а бритва не нужна, поскольку штатный парикмахер и бреет, и стрижет. Хотя какая в армии стрижка? Под ноль! И голова не потеет, и живность не заводится, и в рукопашной враг за чупрын не ухватит, одна польза. А еще поел в столовой, удивился скудному выбору блюд. Для интереса зашел в продовольственный магазин. Продукты были, однако не сравнить с богатым выбором и качеством, которое было в парижских магазинах. Например – хлеб только черный, в Париже его вовсе нет, зато белого – сортов тридцать, на любой вкус. А промтоварный магазин разочаровал сильно. Одежда сплошь черная или серая, убогого вида и такого же качества. Конечно, можно списать недостатки на издержки индустриализации. ДнепроГЭС или Сталинградский тракторный для страны хорошо, но забирают львиную часть бюджета, а люди хотят жить здесь и сейчас, а не потом, в светлом будущем. Большевики, а затем коммунисты были великие сказочники. Граждане, у вас будет все и бесплатно, но потом, когда мы построим светлое будущее. Да вот по дороге в коммунизм никто кормить и одевать не обещал.

Билет был в купе, все же капитан – это средний офицерский состав по тому времени, определенный статус. Проводник билет проверил.

– Ваше купе номер четыре, товарищ командир.

Слово «офицер» после октябрьского переворота было забыто как пережиток царского режима на двадцать лет и снова появилось в 1943 году, вместе с погонами. В тяжелое время как-то сразу Сталин и Политбюро вспомнили о русских воинских традициях, наградах.

В купе мягкие диваны, а попутчики появились уже перед отправлением. Поезд не проходящий, мурманского формирования. В купе тепло, проводник заранее вагон протопил. Из попутчиков один командированный до Москвы и две дамы. Когда обустроились, познакомились, оказалось – женщины тоже в Кисловодск едут отдыхать. В Мурманске уже поздняя осень, если не начало зимы, если по погоде судить, а не календарю. А в Кисловодске оказалось по-южному тепло, пришлось шинель нести на руке. Санаторий РККА был основан советской властью в 1922 году для отдыха и лечения пострадавших воинов в Гражданскую войну. Вот уж не думал Андрей, что окажется с идейными врагами в одной палате и будет слушать, как один из отдыхающих, бывший кавалерист-буденновец, будет хвастать, как белых рубил, как капусту. Причем перечислял почти те же места, где приходилось воевать Андрею. Вполне могли встретиться с непредсказуемым результатом, но обошлось. Как всегда в местах отдыха, командиры начали искать сокурсников по училищу, сослуживцев по дивизии или армии. Когда спрашивали Андрея, он загадочно улыбался.

– Я был в длительной командировке.

Расспрашивать сразу переставали. Особенно в палате, в первый день. Когда он разделся по пояс, увидели свежий шрам от ранения, переглянулись. Один отдыхающий спросил:

– Испания?

– Да, – не стал отрицать Андрей.

Шрам багровый, свежий, постепенно он побелеет, годика через два-три, сильно в глаза бросаться не будет. Все же слушок среди отдыхающих сразу прошел о ранении, на Андрея поглядывали уважительно. Как же, большинство приехали лечить повышенное давление, застарелые бронхиты да геморрой, а тут – человек после ранения, можно сказать, герой-интернационалист, кровь проливал за идею.

На рынке местные жители продавали вино. Отдыхающие покупали, считалось, что красное вино полезно для обновления крови. На такие посиделки в палате после ужина зачастую приглашали Андрея. О боях не расспрашивали, сами люди военные, понимали – раз молчит, значит, пока нельзя. Зато приятелями, знакомцами из числа командиров обзавелся во всех округах. Почему-то получилось больше всего из Киевского особого военного округа, хотя сам специально не подбирал.